Бегство со Светлого берега (СИ)

На обратном пути Мак нашел пустое купе первого класса, и Эйлин скоро заснула на руках у матери. На какое-то мгновение у Вин мелькнула мысль, что, как ни влюблен был в нее Сэнди, никогда этот человечек не взял бы билеты в первый класс, даже ради того, чтобы остаться с ней наедине; но она отогнала эту мысль как недостойную. Мак, какое-то время молча смотревший на нее, вдруг резко встал и опустил окно, чтобы покурить в щель. Сделав пару затяжек, он выбросил сигарету и со сдавленным вздохом сел рядом с Вин, притянул ее к себе и стал целовать через голову спящей девочки. Она уже успела забыть вкус чужих губ на своих губах. Каким благоухающим было дыхание Мака! Что он шептал? «Виннифред! Виннифред! Виннифред!» — все снова и снова. Он первым отстранился от нее, но лишь затем, чтобы взять спящего ребенка и переложить на противоположное сиденье. Затем он вновь придвинулся к Вин, уверенный в себе, словно судебный пристав, которого не могут не впустить в дом. Но миг очарования уже был позади. Дыхание Мака было таким же, как дыхание любого пообедавшего мужчины, и пламя его губ больше не вызывало дрожи у Вин. И все же она чувствовала себя, словно связанная обещанием. На мгновение она дала ему ощутить свое ответное чувство; пойти на попятную было бы теперь просто жестоко.

Поезд въехал в туннель, и все кругом наполнилось беспорядочным гулом. Когда он выбрался на свет, рев внутри и снаружи внезапно прекратился. Мак встал и спотыкаясь подошел к окну, приглаживая волосы и вытирая лицо платком. Потом, найдя опору в раскачивающемся вагоне, он вновь полез в карман пиджака. Эйлин уже опять была на коленях у матери и сонно мигала. Мак наклонился и разжал ее ладонь.

— Дай это мамочке, — сказал он, сжимая пальцы девочки вокруг кольца. Вин взяла его сама и принялась разглядывать бриллиант в изящной оправе. — Скажи мамочке, чтобы она его надела.

— Надень его, мамочка, — послушно пропищала она.

Никто из взрослых не улыбнулся. Вин стала натягивать кольцо на палец, не переставая смотреть печальным взором на пролетавшие мимо телеграфные столбы. Но Мак разразился торжествующим кличем, который донесся до низкого потолка купе, словно рык льва в клетке, и до слез напугал Эйлин. Рыдания и взрывы восторга, слова утешения и торопливое завязывание тесемок чепчика сопровождали их, когда поезд въезжал в гулкую пещеру вокзала.

Кольцо привело в восхищение Грэйси и Флорри, и они с трудом оторвались от него, чтобы дать Эйлин поужинать. Но настроение Вин было самым мрачным. Она грозилась отослать кольцо назад, если ее сестры скажут еще хоть слово по этому поводу, и в самом деле сорвала его с пальца и бросила в угол. Флорри кинулась за ним с криками ужаса; она попыталась надеть его на собственный палец, но не смогла продвинуть дальше второй фаланги. Грэйси выхватила у нее кольцо и вручила Вин, а та положила его в свою сумочку.

На следующий день сестры нашли Вин в слезах.

— Это убьет Сэнди, — рыдала она, — он никогда, никогда этого не перенесет.

Грэйси в ответ стала насвистывать мелодию детской песенки «Тра-та-та, тра-та-та, вышла кошка за кота».

Этим утром Грэйси и Флорри рано ушли в свою комнату. Когда воцарившееся в доме молчание было нарушено звоном дверного колокольчика, они вцепились друг в друга, пытаясь сквозь его ослабевающий звук различить легкие шаги Вин по лестнице. Пять минут спустя, услышав глухой звук закрывающейся входной двери, они поняли, что Джон Харт получил отставку.

— Хоть бы пригласила бедного малого в комнаты, — сказала Флорри.

— Она совершенно права, — отрезала Грэйси. — В таких делах чем меньше слов, тем быстрее конец.

На следующий день прибыл Мак с бутылкой шампанского и букетом роз. Грэйси и Флорри были готовы принять его с восторгом, не будь только Вин такой серьезной и отстраненной; они чувствовали, что им не пристало казаться счастливее, чем сама нареченная. Поэтому в первых же приветственных словах ощущался какой-то похоронный мотив, и старшие сестры с радостью поспешли за бокалами и вазой для цветов. Когда Флорри вернулась с розами, влюбленные сидели у камина по разные стороны прикаминного коврика и оба курили.

— Она прикуривала сигарету от его сигареты, — волновалась Флорри. — Как ты думаешь, неужели она не боится потерять его уважение?

— Я думаю, она гораздо больше боится, что он узнает про Би, — отвечала Грэйси.