Бегство в Египет. Петербургские повести

– Всех достал этот фраер! Ведёт себя оскорбительно. Фуфло гонит. Надо сделать ему маленькое «чмок-чмок». – Блинообразный толстяк в костюме в красно-белую шашечку, потирая вздувшиеся ладони, боком вылезал из толпы. Давалось это ему с трудом – мешало неохватное тело.

– Мальчик хочет в Тамбов… – Намакияженная халтурщица, бантиком сложив губы и слюнявя потухшую сигарету, выпустила свои острые коготки и наставила их на Андрея Т. – Киса, зачем ты обидел девочку? Девочки не любят, когда их обижают.

– Мы, папаша, никого не боимся. – Двугорбая командирша расправила свои руки-крылья, успокаивая растревоженную толпу. – Заруби это себе на носу. Просто некоторые долги положено отдавать вовремя. Да, – она покрутила пальцами глаз-шарикоподшипник, – за квартирку свою городскую не беспокойся. За квартиркой за твоей мы присмотрим.

– А может, его того?.. – Сердобольный недобитый фашист хлопнул кулаком о ладонь. – В смысле, того его… Ну то исть запереть до полуночи?

– Без надобности, – сказала старуха. – Одна муха не проест брюха. Народ здесь тихий, спит в спячку, горемычит в горячку, зря не высовывается, в картах не подтасовывается… 

Глава 9

Всё, естественно, закончилось дракой. Человек-студень, пока боком пёр сквозь толпу, наступил кому-то там на ногу. Этот кто-то натужно взвизгнул, откинул для удара кулак и, конечно же, попал в упырька, того самого, что предлагал Андрею кровопускание. Упырёк, не стерпев обиды, размахнулся, но помешала толпа, а точнее, мёртвый красноармеец, стоявший от него по правую руку. Красноармеец, недолго думая, вынул свой допотопный маузер и заорал во всю истлевшую глотку: «Врёшь, сволочь! Есть через Сиваш брод, раз птицы туда летают!» Маузер глухо всхлипнул, должно быть – выстрелил; во всяком случае, звук падающего тела и стон прозвучали ясно; впрочем, те́ла Андрей не видел, ему некогда было смотреть на тело, потому что все вдруг втянули головы и как-то подозрительно замолчали.

Причина их странного поведения открылась Андрею скоро.

– Хулиганим? – услышал он у себя за спиной. – Бузим? Срываем плановое ежегодное отчётно-показательное концертно-массовое мероприятие? Бросаем на пол окурки? А урны, спрашивается, на что?

Андрей Т. обернулся. Кот Базильо, это был он. На нём не было ни бархатного кафтана, ни ботфортов, ни кружев, ни шляпы с павлиньим пером – никаких декоративных излишеств, в которых он щеголял на сцене; только хитрая кошачья ухмылка да вскинутые пики усов, нацеленные на переминающуюся компанию.

– И новенький тоже здесь. Не успел прописаться, а уже создаёт конфликтную ситуацию!

Андрей Т. сконфузился и пожал плечами.

Кот достал свою амбарную книгу, раскрыл её наугад и, тщательно послюнявив коготь, сделал в ней какую-то запись. Захлопнул книгу, и она таинственным образом испарилась, спрятавшись у кота под мышкой.

– Всех прошу пройти в воспитательный кабинет, – строго объявил кот. – Новичков это касается тоже. – Последнее относилось лично к Андрею Т.

Кот махнул хвостом, и все, включая Андрея, покорно поплелись за ним следом. Уже на выходе из курилки Андрей Т. обернулся, чтобы осмотреть поле боя. Но ни убитых, ни раненых он так и не обнаружил.

Воспитательный кабинет находился этажом выше. Они прошли мимо запертых дверей зала, из-за которых доносились выкрики и гул голосов. На сцене соревновались в перетягивании каната богатыри Илья Муромец и Бухтан Бухтанович Черногорский. Побеждал неизвестно кто; щёлка между дверными створками была слишком узкой, а задерживаться не было времени.

В воспитательном кабинете, похоже, их уже ждали. Это было просторное помещение, напоминающее учебный класс, – со столами, с небольшой кафедрой, с букетом цветов на кафедре, с коричневой доской на стене, на которой белым мелком было выведено ровными буквами: «Не ешьте руками, для этого есть ножи и вилки».

Когда компания с котом во главе ввалилась на порог кабинета, её встретила голубокудрая девочка с большими кукольными глазами и бантом в голубых волосах.

– Ах-ах-ах, – сказала она, прикладывая ладони к щекам, – что я вижу! Какой кошмар!

– Ну всё, сейчас начнётся правёж, – зевнул кривобокий дылда, что стоял от Андрея справа и скрипуче ковырял в ухе. – Мальвинка та ещё стервочка. Плешь любому проест.

Девочка всплескивала руками и, поочерёдно оглядывая каждого из прибывших в её кабинет, качала головой, приговаривая:

– Невозможно! Они гадкие шалуны! Настоящие ламброзианские типы! Их надо срочно перевоспитывать! Немедленно! Спасибо, синьор Базильо.

Кот расшаркался перед ней, потом строго посмотрел на доставленных:

– Сидеть смирно. Чтобы ни один у меня… Если будут на кого-нибудь жалобы, применим административные меры. До испанского сапога включительно. – И ушёл, мягко притворив за собой дверь.