Бегство в Египет. Петербургские повести

Вразвалку, людоедской походкой он медленно шагнул нам навстречу и грудью загородил дорогу. Следом из-за того же дерева вышли Громилин с Ватниковым и начинающий хулиган Звягин. С наглыми улыбочками на лицах они встали за спиной атамана.

– Хе-хе, мордобой заказывали? – скаля зубы, сказал Матросов.

Хулиганы Громилин с Ватниковым идиотски загоготали. Начинающий хулиган Звягин схватился за свой впалый живот.

Мы насупились и ждали, что будет. Хотя ждать было особенно нечего; встречи с хулиганом Матросовым кончались известно чем.

Вообще хулиган Матросов был злым гением нашей улицы. Из школы его выперли в третьем классе за сожжение новогодней ёлки. Родители на него махнули рукой, милиция смотрела сквозь пальцы. Иногда его, конечно, ловили, приводили в детскую комнату, но терпения у тамошних воспитателей хватало часа на два; а потом его выпроваживали обратно.

Про подвиги его ходили легенды. К примеру, прошедшим летом на спор с хулиганом Ватниковым он совершил глубоководное погружение в бочку с квасом у кинотеатра «Рекорд». Влез на бочку, откинул крышку и нырнул туда в чём мать родила. Очередь, конечно, заволновалась, тётка-продавщица занервничала. Когда на шум явился милиционер, Матросов уже сидел на крыше углового четырёхэтажного дома и поплёвывал с неё на прохожих. Из ближайшего отделения милиции прибежали два десятка милиционеров и через парадные и чёрные лестницы бросились его обезвреживать. Внизу, конечно, не остался из них никто, всем, конечно, хотелось совершить геройское задержание лично. Так вот, хулиган Матросов, чувствуя, что пахнет баландой, как какой-нибудь акробат в цирке, по хлипкой водосточной трубе в три секунды спустился вниз, у Громилина стрельнул папиросу, у Ватникова прихватил огоньку, потом вежливо помахал всем ручкой и прыгнул в отходящий трамвай.

Историй таких, как эта, про Матросова рассказывали десятки.

Вот теперь и мы со Щелчковым вляпались в очередную из них. И похоже, что в роли жертв.

– Ватников, папиросу!

Не убирая с лица улыбку, Матросов выставил над плечом два пальца – средний и указательный; Ватников достал папиросу и вставил её между пальцами предводителя. Тот сунул отраву в рот и, жамкая, приказал:

– Огня!

Громилин развёл руками; Звягин завозился в карманах, вытащил горелую спичку, но больше ничего не нашёл.

– Огня! – повторил Матросов.

– Нету! – ответил Ватников. – Мы ж, когда бачки поджигали, полный коробок счиркали.

– Плохо, – сказал Матросов. – А ты пацанов спроси. Может, они курящие?

– Да уж, эти курящие, у этих на роже видно.

Ватников обогнул Матросова и медленно направился к нам.

– Значит, так, – сказал он, приблизившись. – Кто тут из вас курящий?

– Мы не курим, – сказал Щелчков; зубы его выстукивали морзянку.

– Они не курят, – сказал Матросов. – Наверное, пацаны – отличники. Звягин, ты у нас самый умный. Ну-ка спроси отличников что-нибудь из школьной программы. С трёх раз не ответят – устроим им проветривание мозгов.

Начинающий хулиган Звягин вышел из-за плеча Матросова. Он яростно наморщил лицо, отчего оно стало похоже на грушу из сухофруктов.

– Если два пацана, – начал он свой длинный вопрос, – поставили три фингала двум другим пацанам, а те, которым они эти фингалы поставили, первым двум поставили на один фингал меньше, спрашивается, сколько осталось неподбитыми у них у всех глаз?

Быстрее всех сосчитал Матросов, хотя вопрос был обращён не к нему.

– Один, – сказал он, ковыряя в носу. – Пять отнять четыре будет один.

– Три, – сказал я секундой позже. – Неподбитыми остались три глаза.

– Ясно, три, – подтвердил Щелчков.

Лицо у хулигана Матросова сделалось табачного цвета.

– Это как это? – Он опасно взглянул на Звягина. – От пяти, – он поднял пять пальцев, – отнять четыре… – Матросов загнул четыре. – Будет… – Он долго смотрел на палец, оставшийся после операции вычитания, и медленно шевелил губами. Лицо его расплылось в улыбке, из табачного превращаясь в розовое. – Один! – Он торжественно поднял палец, потом сложил из кулака фигу и покрутил ею у меня перед носом. – Накось выкуси, математик. А теперь проверим ответ на практике.

Матросов поплевал на кулак. Я напрягся, ожидая удара. Сзади сипло, как натруженный чайник, мне в затылок дышал Щелчков. Рука моя, не знаю зачем, сунулась в карман брюк. И сразу же нащупала коробок. Откуда он там взялся, не понимаю. Пальцем я погладил наклейку.

Глава пятая

Похититель свиного рыла

Только я это сделал, как сверху, с необхватного тополя, под которым мы все стояли, посыпались какие-то щепочки и прочий древесный вздор. Ветки наверху заскрипели.

Мы разом подняли головы.

Метрах в четырёх над землёй из рогатины раздвоенного ствола на нас глядело свиное рыло.

От этого угрюмого взгляда в голове моей стало пусто: оттуда выдуло и память о коробке, чудесным образом объявившемся у меня в кармане, и о коварном хулигане Матросове, и вообще обо всём на свете. На всякий случай я зажмурил глаза. Когда я их наконец разжмурил, вокруг стояли тишина и покой. Топот хулиганской четвёрки делался всё тише и тише и скоро затих совсем. Значит, от Матросова мы отделались. Оставалось свиное рыло.