Бегство в Египет. Петербургские повести

Старик Потапыч как увидел родное чадо, так мгновенно прослезился от умиления. Осторожно взял его на руки и легонько стал покачивать, как младенца.

– Всё такой же, – шептал он ласково, – ни царапинки, ни пятнышка, ни морщинки, будто только что от саквояжного мастера. Что же ты, блажная твоя душа, не торопишься выручать товарища? Обленился? Привык бездельничать? Ну же, соня, пора работать! Кончились спокойные времена. Поиск, фас, апорт, шнеллер, шнеллер!

Но саквояж на уговоры не поддавался.

Андрюша Пряников глядел исподлобья на суетливые попытки соседа одушевить неодушевлённый предмет. Его надежда на чудесную помощь умирала, как обжёгшийся мотылёк. Петушок тоже нервничал вместе с мальчиком.

Наконец старик Потапыч отчаялся и отставил саквояж в сторону.

С полминуты он разминал веки и щипал себя за мочки ушей, соображая, каким ещё способом можно выйти на Лобова и трубу.

– Есть контакт! – сказал он внезапно и загадочно кивнул петушку. – Помнишь, как в античные времена мы работали в Афинах авгурами? Как гадали по перелётным птицам? По помёту, по птичьим перьям, по разводу журавлиного клина.

– Помнить – помню, но не улавливаю идею. И потом, хозяин, сейчас октябрь, а какие в октябре птицы, кроме тех, что зимуют в городе?

– Ну а ты? – спросил петушка хозяин. – Ты к какому себя относишь племени? К тем, что клюва не высовывают дальше курятника? Или к вольному крылатому братству покорителей небесных просторов? Ладно-ладно, можешь не отвечать, после наших-то с тобой приключений. В общем, цыпа, ради общего дела уж пожертвуй одним маленьким пёрышком.

Петушок болезненно вздрогнул, но подставил старику хвост.

– Уж не знаю, получится, не получится?

Хозяин ласково погладил ладонью по упругой петушиной спинке.

– В Афинах, помнится, всегда получалось. Но это ж Греция, это же было когда. – И он резко выдернул из хвоста крапчатое лёгкое пёрышко.

Птица божия и бровью не повела, выдержав испытание с честью.

Хозяин плавно повёл пером перед глазами петушка и Андрюши, затем поднял пёрышко к потолку и выпустил его из руки.

Одновременно другой рукой он звонко хлопнул себя по темечку, и резонанс от удара по голове заставил пёрышко закружиться в воздухе.

Оно вращалось всё быстрее и яростнее, как стрелка компаса в магнитную бурю, затем вдруг замерло и голым концом указало непонятно куда.

– Норд-норд-ост, – сообразил петушок, прикинув мысленно, где юг, а где север. – Так-так-так, что там у нас по карте? Площадь Репина, интересный факт.

В нос ударил острый запах пельменей.

Через секунду запах переменился. Теперь пахло паутиной и стариной.

– «Лавка древностей»! – воскликнул Андрюша Пряников, узнавая знакомый запах. – Точно так же пахло в магазине у того типа!

На лицо старика Потапыча легло чёрное, грозовое облако.

– Не успели! – сказал он мрачно. – Трубка там, язви его в печень! И Серёжа, твой дружок, тоже там. Что же ты, фанера безмозглая, – набросился Потапыч на саквояж, – лежишь тут лежнем, как солома на сеновале?!!

Тут уже не выдержал петушок. Непривычный минор хозяина подействовал на него пуще нашатыря. Он выступил как генералиссимус на параде, углядевший непорядок в строю.

– Упаднические настроения отставить! – скомандовал петушок решительно. – Словесный мусор из разговоров убрать! Что за вздор – «язви его в печень»? Нет таких неправильных выражений ни в петушином, ни в человеческом языке. Пока, – в глазах петушка вспыхнули золотые искры, – есть на свете защита от дурака, пока работает правило левой ноги – шансы спасти трубу очень даже высоки и надёжны. Поэтому выше голову и давайте-ка поскорее наведаемся в логово этого троглодита.

Он с укором посмотрел на хозяина:

– И саквояж обвинять нечего! Возможно, он как раз заряжается какой-нибудь инопланетной энергией, чтобы всё сработало без осечки. А то «фанера», «на сеновале» – стыдно! Он же наш счастливый билет. И я верю, выигрыш будет за нами.

Уже через четверть часа наша тройка, запыхавшаяся от бега, миновала изумлённых охранников и под видом припозднившихся покупателей проникла в помещение магазина.

Вёл Андрюша, он знал дорогу через путаницу залов и переходов.

Ноготь с Когтем, наконец-то опомнившись, бросились за подозрительными клиентами.

– Объявление на входе читали? – во всё горло орал им Коготь. – «За вход с собаками, петухами, козами и всей прочей блохастой дрянью штраф до пятисот евро». Гоните бабки, господа покупатели!

– Штраф, конечно, мы вам заплатим, если дело дойдёт до штрафа. Но у нас есть эксклюзивное предложение, касающееся интересов хозяина, – любезно ответил старик Потапыч на грубое заявление Когтя.

– Предложение? – недоверчиво переспросил Коготь. – И что же это за предложение?

– У нас есть очень интересная вещь, давно разыскиваемая вашим хозяином.

– Небось, какая-нибудь оловянная пуговица из гардероба покойной бабушки? Такого хлама у нас воз и маленькая тележка.