Бегство в небеса

А Таллент за дверью, у окна. Вот он захлопнул дверь чтобы не увидели с космодрома. Вот он собрал в себе силу — силу, ему самому дотоле не ведомую.

Метнулся к кибену со спины — и сшиб на пол. Солдат упал неловко, выронил бластик. А Бенно Таллент что есть силы молотит его ногами по голове. Удар, удар, еще удар, четвертый, пятый — и лицо врага превращается в кровавое месиво. Все, труп.

Теперь Таллент уже знал, что делать.

Быстро отволок солдата к люку и сбросил вниз. Тело прогрохотало по лесенке и глухо шлепнулось на бетонный пол.

Потом Таллент схватил бластик и проскользнул вниз прежде чем успели появиться другие гости. Наглухо задраил люк, понимая, что на ход не обратят внимание, если только не начнется повальный обыск. А чего ради заниматься повальным обыском, если кибены уверены, что никого из землян на Планете не осталось? Это разведывательный отряд. Не станут они копаться в развалинах.

По крайней мере, Таллент отчаянно на это надеялся.

С бластиком в руках он притаился прямо под люком, готовый испепелить на месте первого же, что поднимет крышку.

Сверху донеслись крики, и слышно было, как дверь бункера распахнулась. Потом — рев и скрежет других бластиков. Голоса — змеиное кибенское шипение. Над Бенно Таллентом грохотали ботинки рыщущих по бункеру врагов. Раз кто-то наступил прямо на люк, сверху посыпалась грязь — и на миг Талленту показалось, что он попался.

По вот на окрик снаружи послышался недовольный змеиный ответ — и все потопали на выход. Бункер опустел.

Таллент приподнял крышку люка, чтобы проверить. Убедившись, что все чисто, высунул голову дальше посмотреть в фильтрующее окно. Кибены расходились в стороны от бункера.

Мародер решил дождаться, пока утопают подальше.

Ночь уже опустилась. Надо было сматываться.

А пока ждал, хватанул еще пакетик дури.

И снова стал богом!

Таллент успел добраться аж до Синих Болот, прежде чем наткнулся на другой патруль.

Сам того не сознавая, он выбирал самый спасительный маршрут, двигаясь по спирали наружу, — так что кружащим в небе кибенским кораблям с их детекторами эмиссии засечь его никак не удавалось. Со временем там, конечно, поймут, что искомый объект движется. Поймут, что замыслили эти земляне.

Таллент все шел и шел.

Стояла совершенно безлунная и безоблачная ночь— Над обвитыми плющом кустарниками болот виднелись иссинячерные пики Дальних Гор. Ночь, пока Таллент не забрел в Болота, пахла только свежей прохладой— Но стоило ступить в трясину, как затхлый смрад окутал беглеца.

К горлу подступила тошнота, и Таллент на миг задумался, не взорвется ли бомба от сильной рвоты. Но тут же вспомнил, как блевал в радиорубке, и немного успокоился.

Ступив в топкую хлюпающую грязь, беглец сразу почувствовал, как она тянет и тянет его вниз. Тогда, подняв бластик над головой, он медленно двинулся вперед, с мерзким чмоканьем вытаскивая ноги из смрадной трясины.

В Болотах хватало всякого зверья. Ночью все они — и безобидные, и свирепые — подавали голоса. По мере того как Таллент углублялся в топи, шум усиливалсяНасекомые, словно по телеграфу, передавали куда-то вглубь весть о приближении чужака. Наконец где-то слева над головой Таллент услышал утробный рык и понял, что вот-вот столкнется с каким-то исполином.

В животе у беглеца снова сжалось от страха. Незаметно для себя он глухо и тупо бормотал жалобы и проклятия так почему-то легче было двигаться дальше. Черная грязь фосфоресцировала у него на штанинах и ботинках, а каждый шаг на мгновение оставлял в липкой трясине идеально круглую дыру. Которая тут же с чавканьем исчезала.

И только Таллент стал перебираться через попавшуюся на пути гнилую колоду, упираясь бластиком в развилку куста, как зверь высунул голову из сплетений плюща и предостерегающе протрубил.

Таллент замер, держась на одних руках — одна нога в воздухе, другая застряла во впадине колоды. Широко распахнутыми глазами он с ужасом воззрился на серую громаду животного.

Громада эта оказалась почти треугольной. Гладкая грудь вздымалась к нелепой крошечной головке — как бы к вер— шине треугольника. Спина длинным пологим склоном спускалась к самой земле. Внизу восемь коротких лап — будто ножки платяного шкафа.

Сквозь смрадный туман Синих Болот тускло посвечивали два малюсеньких красных глазка над почти квадратным рылом. Из клыкастой пасти двумя веревочками стекала слюна. На какой-то миг зверь застыл, не издавая ни звука. Потом из глотки вырвался сдавленный хрип — и нелепая голова чуть приподнялась на коротеньком столбике шеи.

Животное принюхалось к ветерку, принюхалось к туману, принюхалось к следу Бенно Таллента. Потом сделало пару нерешительных шагов — словно бы раздумывая, как лучше подобраться. А Таллент тупо таращился на чудовище, не способный сделать ни шагу. Холодный ужас так приковал его к колоде, словно она осталась единственным твердым предметом на всю Галактику.

Зверь снова протрубил и вперевалку двинулся вперед.