Бегство (Ветка Палестины - 3)

И хотя Саша и остальные проработали день так, что у всех болели руки, ноги и спины, Саша отлежался в прорабской и отправил гонцов в гостиницы и ульпаны - искать безработных олим... Какой-то абсурд! В стране сто тысяч безработных, а тут нет людей. Может, искать не умели?.. Где они кучковались, наши олим? Вспомнил мокрую, с отпечатком ботинка листовку, которую утром поднял на своем "кикаре". Она призывала олим из России придти сегодня (указывался адрес) и организовать собственную "русскую партию", как окрестила ее всполошившаяся израильская пресса.

Когда Саша протолкался в полуподвал, на трибуне ораторствовал незнакомец лет пятидесяти, - низкорослый и растерханный, -торчали в разные стороны клочья седой бороды, клок волос на темени и на затылке, словно человека общипывали, но так и не дощипали. Замедленно, выделяя каждое слово, как говорят с дефективными детьми или иностранцами, он пояснял, что в Израиле могут жить только люди с четкой мотивацией, - религиозной ли, сионистской ли, твердо знающие, почему они тут. А вы?! Без организации, возглавляемой старожилами, народом опытным, тертым, вам не выжить. Раздавят, как клопов! Здесь многое осталось в том же виде, что пятьдесят лет назад, когда профессор Аксель, правая рука Жаботинского, говорил моему отцу: "Вы грезите о фундаментальных преобразованиях, а мы тут чахотку лечить не успеваем". Запись в нашу партию на столике, у дверей...

"Общипанный" звал в свою партию долго, и многое в его горьких словах было справедливо. Его перебивали. Протесты, как видел Саша, вызывали не слова, а уличающая интонация проповедника. "Скважина!" Еще два-три таких сиониста на котурнах, понимал Саша, и идею "русской партии" угробят окончательно. Поднял руку, чтоб высказаться, но ни ему, ни другим слова не давали. - Хватит болтовни! - кричал зал. - Давайте работать!.. Тут двинулись к трибуне сразу двое. Один объявил, что он от нового движения "Амахад" "Народ един" и что всё дело в структуре общества. Его отправили на место, наверное, оттого, что он был слишком юн и задирист, - на трибуне остался массивный Евсей Трубашник, расположился основательно, казалось, и трактором не сдвинешь.

Слушали его вполуха: зал был набит в основном "свежачками" - теми, кто в стране до двух лет, Первогодки на иждивении государства, "второгодников" еще не оставляет надежда. А Евсей Трубашник зовет к борьбе, тpебует противостоять. произволу кабланов, лавочников, полиции. Подняв и над головий огромный, в рыжем пушке, кулак, Евсей предложил ответить на разбой государства, превратившего свою страну в загон, коллективным отъездом отсюда или, по крайней мере, вступлением в общество, названного им "Возвращение".

Зал проводил Бвсея растерянным и недоуменным молчанием. К трибуне туг же двинулся доктор Зибель, тонкошеий, длиннорукий, в своих "знаменитых" облезлых шортах, обшитых по краям штанин бахромой. Его встретили улыбками: доктор Зибель, которого израильский МИД представил американцам бывшим диссидентом, явился на встречу с президентом Бушем в тех же бело-голубых, цвета израильского флага шортах - знай наших! Доктор Зибель сразу уловил настроение зала, явно не склонного к радикализму и, тем более, к сопротивлению властям.

- Создавать русскую партию в Израиле могут только злобные неудачники и карьеристы! - закричал доктор Зибель. - Вы ограблены одним государством, а моральной компенсации требуете от другого?!

Его дружно "захлопали": русские евреи уже поименно знали "тормозных" холуев или "адвокатов удавки", как их величал Аврамий.

Вдруг раскричались те, кого к микрофону не приглашали: -... Я из Гомеля, жертва Чернобыля. У меня мертвая щитовидка. Перед операцией нужно обследование. Говорят, вставай в очередь - через семь месяцев подойдет. Да через семь месяцев я сдохну!

- Письмо Шамиру! - зашумели задние ряды. - Все подпишем.

-... Бессмысленно! - откликнулись из первого ряда. - Мы все им до лампочки Ильича. Необходима партия!

- Кому необходима?! - отозвались сзади. - Евсею?! Мы уж были в одной отдельно взятой стране "пятой колонной"! Не имеем права и пальцем пошевелить, пока не произведем поименный опрос всех олим девяностых годов!

-А кто должен проводить опрос? "Независимая рабоче-крестьянская "Странейну"?! Тут уж захохотали все, поскольку волонтерская команда доктора Зибеля, чаще всего, именно в сей "независимой" и выступала.

Из угла, где сидели журналисты русскоязычных газет, прозвучало: - У каждого Абрама своя программа! - они видели, что с "русской партией" сегодня дело не выгорит!: обозначилось восемь честолюбивых горластых лидеров и каждый тянул одеяло на себя.

Саша понял, время действовать. Он энергично зашагал к трибуне, провозглашая:

- Господа русские евреи! Вы правы, болтовней никого не спасешь! Надо поддержать дело, которому, наконец, дали зеленый свет. Вступим сегодня в партию Пьера Безухова, в партию "вольных каменщиков", - заключил он.

Олимы смеялись неохотно, вяло. Кто-то крикнул: - Куда приходить?

Большинства, понял Саша, ни своим пафосом, ни своим отчаянием он не зажег.