Бегство (Ветка Палестины - 3)

Ожили в памяти Дова и бунт в Караганде, когда подмял зеков танк, а отец не побежал от него, и война Судного дня, Голаны, брошенные сирийцами "Т-54", которые выводил с поля боя под жуткой стрельбой и бомбежкой со всех сторон. Было что вспомнить... Поэтому, когда дозвонился до Арика Шарона, в министерство строительства, не удержался, рассказал ему о Саше. Шарон-сам храбрец безумный, бывший командир коммандос, это оценит.

И в самом деле, оценил. Дов ждал приема к министру второй месяц: то министр за границей, то толчея, не пробьешься. Шарон согласился принять Дова на неделе и попросил прихватить, кстати, "этого русского... как его?.. АлександЭр?.. А-а, Алекса!"

Дов по опыту знал, у большого начальства надо просить что-либо одно. Непременно одно. Тогда, возможно, и выгорит дело. Если нагромоздишь сразу несколько дел, министр передаст всё комиссии, помощникам, и те всё утопят. Решил ни о чем своем не хлопотать, о лимитах на импортный цемент даже не заикаться. Он возьмет к Шарону Эли, и пусть тот расскажет о своих битвах с ветряными мельницами. Картинно и со слезой. Иначе ребятам не выкарабкаться.

Назначили выезд из тель-авивского офиса Дова в двенадцать десять. Саша пришел с раннего утра: тут, у Хавы, и сушился: промокла его палатка за ночь, - и брился, и кофе пил. Ждали Эли.

Эли не появился ни в двенадцать десять, ни в двенадцать двадцать. Не оказалось его и в гостинице "Sunton". Отправились в путь без него. Мчались, сломя голову. Хлынул зимний дождь, стучал по стеклам. Саша хотел попросить Дова сбавить скорость, не гнать: опасно, но не произнес ни слова.

Дов рассказывал о генерале Шароне, как тот во время войны Судного дня переправил через Суэцкий канал на плотах танки.

- Не схвати его сука Киссинджер за руку, взял бы Каир за два дня.

Вспоминал подробности, чтоб Саша проникся и, не дай Бог, не вскипел, если Шарон скажет "к сожалению..." А отказать может запросто: повязан, де, по рукам и ногам.

Саша слушал-слушал и вздохнул печально: будь его воля, он бы к Шарону ни ногой. Для Дова он - национальный герой, а для алии-90 черт с рогами, "караванщик".

Когда замаячили Иудейские горы, Дов все еще наставлял Сашу, кому что говорить и в каком порядке.

В приемную Шарона Саша вступал с опаской, на массивную дверь министра взглянул, словно солдат на враждебный дот. Отметил мысленно, что нигде не встречал столько несовместимой публики, мирно сидящей рядом, как в приемной Шарона. В первую встречу приемная была пуста, а тут - видел подобное разве что в бершевской больнице, когда Наум напугал всех. Но и тогда такого не было. Православный священник-грек в черной накидке. Рядом араб в белом бурнусе нервно перебирает бумаги. Возле израильский генерал с двумя звездами на погонах, белолицый, очкастый, похожий на учителя, с папкой в руках, постукивал по папке незажженной папиросой еще более нервно, чем араб. Напротив него палестинец в "арафатовском" платке-куфие. Мрачный, огромный каблан с синими кальками, свернутыми в трубку, сидел под табличкой "Здесь не курят" и дымил сигаретой, не таясь. Каждый словно с другой планеты. Пришелец...

Саша подумал, застрянут они надолго. Но нет, позвали быстро. Шарон поднял голову, встал и, едва они приблизились к столу, спросил сурово, гневно:

- Вы - Алекс? Доколе будете мне противоречить?! Вы главный мой противник!

У Саши сердце провалилось. "Все погубит." - Я торжественно заявляю, что в Израиле никто не живет в палатках, - продолжал Шарон командирским басом. Вы спешите на "кикар", и тем самым говорите: министр Шарон - лжец! Дов, почему ты необъяснишь ему, чтоб ребенок не баловался со спичками? - И снова к Алексу: - Вот, лицо моего врага! Вижу воочию. У меня живот за столом не помещается, а он худоба - щеки втянуты, кожа да кости...

Первым захохотал Дов. За ним Шарон, фыркнул, не удержавшись.

- Садитесь, ребята, - сказал весело.

У Саши отлегло. Вздохнул глубоко, стараясь побыстрее сосредоточиться: весь их заготовленный рассказ Шарон смешал сразу и тут же переменил тон совершенно: - Ну, Алекс, поздравляю с приездом в Израиль, будем друзьями! Но... дело есть дело. До нас, на этом же стуле, сидел отнюдь не глупый человек, который высказал тахой взгляд на олимовскую "амуту" и ее энтузиастов: "Есть арабская интифада - камни, ножи, разбитые стекла. А есть еврейская "интифада". Это - вы! Цемент, арматура, машины - все лимитировано, все в обрез. А вы вторгаетесь с криком и проклятиями и путаете наши карты. Отбираете, к тому же, лучшие земли задаром? Режете без ножа.

Дов открыл рот, чтоб возразить, Шарон поднял руку - не спеши, повернулся грузным телом к Саше:

- Не согласны? Слушаю!

- Еврейская интифада, - Саша перевел смешливые глаза на Шарона, еврейская интифада точно рассчитала, господин министр, квартира из трех комнат стоит пятьдесят... Точно! С простоями, непредвиденными налогами и импортным цементом - шестьдесят тысяч долларов. Израильские кабланы гонят цены к небу. Меньше восьмидесяти не подступишься.