Наум, и в самом деле, открыл Дову глаза... В Израиле небольшим тиражом вышла книга документов под названием "Теперь или никогда", протоколы рабочей партии Мапай за 1946-1948 годы. Два автора, журналист и историк, провели скрупулезное расследование. Картина предстала впечатляющая.
Когда Сталин намеревался превратить Израиль в свою вотчину, палестинская компартия внедрила в Мапай свою агентуру, - взорвать ненавистных Сталину социал-демократов изнутри. Тщательно разработанная операция называлась "Троянский конь". Внедрили университетских ученых и... профессиональных убийц. Один из них, как выяснилось, убил Арлозорова, любимца партии Мапай, коммунисты же от науки охотно занялись своим прямым делом - фальсификацией истории.
Дов нисколько не удивился, что агентом компартии, а тем самым, агентом КГБ, поскольку палестинскую компартию Москва всегда держала на короткой сворке, оказался знаменитый профессор-историк Шмуэль Этингер?. Встречался он с Этингером - "маститый историк" сумел внедриться в Мапай, как никто другой: был главным консультантом Министерства иностранных дел по проблемам европейского еврейства. И, конечно же, главнейшим - по России у всевластного Шауля бен Ами, полномочного представителя Голды Меир.
-... Я в Шереметьеве от КГБ оторвался, а в Лоде к ним и попал, в те же самые руки. Меня Могила в Вене встречал, а потом каждый шаг контролировал. Дов прошелся по гостинной, не заметив, что оставляет грязными, в засохшей глине, ботинками следы на полу. Развел вдруг руками, так бывало всегда, когда он а волнении начинал разговаривать сам с собой. Снова повернулся к Эли:
- Теперь дошлые газетчики вычисляют, кто еще вылез из "Троянского коня"? Намекают и на Шауля бен Ами.
- Может быть, не без оснований?
-Н-нет, не верю! Тут любопытно другое: спелась власть с агентом. Душа в душу работали. Почему, думаешь? Голда Меир приказывала: не злить Россию! А этингеры ради того и внедрялись. Как тут не понять?!
Когда мы стали подымать еврейство Штатов в защиту советских евреев, Голда тут же высказалась: "Поставить алию на место!" Шауль кричал на израильтян, требовавших начать алию русского еврейства: "Зубы выбью!" Опять этингерам по шерсти. Дать по зубам для них первое дело... Это, как понимаю, и роднило Могилу с лазутчиками-коммунистами: общая безнравственность. Бесцеремонность. И для сионистов, и для коммунистов человек - ноль без палочки, строительный материал, мусор... А теперь "отмазывают" Могилу от шпионов-лазутчиков, спасают товарища по партии... Как тут, повторю, не понять, отчего вытянули Могилу на трибуну Международного конгресса, придумали ему "медальку имени Визеля" - чист он! Чист! Как и все мы... - Дов щелкнул по пачке "Мальборо", вытянул сигарету, закурил, искоса взглянул на Эли. - Самое время появиться и нашей книге, Эли. Все скажу. Как месили нашу алию, почему приближали к себе просоветских холуев. Как стравливали нас друг с другом, - до сих пор в Кнессете от русских евреев ни одного депутата, а по закону быть им не меньше десяти. Начнем работать? Что теперь-то мешает?
В глазах Эли мелькнул испуг. Ответил не сразу, Дов понял, каков будет ответ. "Интеллигент советского разлива не может признаться, что боится собственной тени, - мелькнула у Дова насмешливая мысль. - Возведет турусы на колесах".
- Дов, - вполголоса начал Эли, прямо глядя Дову в глаза и отмахиваясь в досаде от его папиросного дыма. - Весь твой опыт честно, без прикрас изложим. И что? Думаешь, это укрепит веру людей в Израиль?.. На мой взгляд, надо помогать людям выжить, вдохнуть в них веру, а мы взбодрим эпитафию на могиле... государства. Мол, все идет прахом, спасайся, кто может! - Заметив усмешку Дова, добавил торопливо: - Вот если б мы точно указали... прибегну к ленинской терминологии, он умел формулировать! Указали то главное звено в цепи, взявшись за которое можно вытянуть всю цепь... ту цепь, которой опутан Израиль по рукам и ногам - тогда другое дело.
"Как человек в страхе, так к Ленину кидается" - грустно отметил Дов про себя.
- ... Где оно, это звено? - повторил Эли оживленно, по-своему оценив молчание Дова.