Бегство (Ветка Палестины - 3)

-Эти на том и паразитируют, - добавил кто-то и яростно, во весь голос, выматерился. Ругаясь, пошел к своей машине, за ним потянулись к автомобильной стоянке и другие.

Луна так и не выглянула. Фонарь светил тускло, лишь позвякивал абажуром. Темнота! Ничего не видно...

- Дов, двинулись?! - позвал Саша.

Дов не откликнулся. Обеспокоенный, Саша метнулся туда-сюда. Дов лежал возле сгоревшего дома на боку, раскинув и ноги и руки, точно пехотинец в атаке, сраженный на 6eiy...

С ревом подкатила, слепя белыми сигнальными вспышками, санитарная машина с надписью на борту "Маген Давид Адом. Дар Американского Еврейского Конгресса".

Дова положили на носилки. Поднесли к губам кислородный шланг. Пронзительная и многоголосая сирена санитарки, не сирена - целый оркестр, слышалась в сырой ночи долго, затухая медленно, точно нехотя.

...Эли не хотел ждать, когда Дов вернется из больницы. Не скоро это будет... Да и что ему предложат вместо сгоревшего коттеджа? "Хрущобу" в Хедере? Решил купить в Кирьят Каде, у моря. Первую попавшуюся. Заглянул в дома Лаки. Выбрал маленькую, двухкомнатную, возле городского пляжа, на отнятой у "амуты" земле...

Через несколько дней появился в новенькой квартирке Ёнчик. Очень возбужденный, веселый. На персидский ковер не обратил никакого внимания. Пожалуй, даже не заметил его. А вот к окну как прилип. Окно в его комнатке выходило на слепящее от закатного солнца Средиземное море. Он залез на подоконник, выставив взлахмаченную голову навстречу теплому ветру, послушал шуршание волн о песок... Эли улыбнулся счастливо: "Все идет своим чередом..."

Енчик спрыгнул с подоконника, смущенно обнял деда и, не сказав более ни слова, уехал. У деда больше не появился...

... Более полугода, до новых израильских выборов, измученный, осунувшийся Эли был повсюду "свадебным генералом". Общественный суд и "русские волнения", как называли в Израиле разговоры, вызванные поджогом, сделали его имя известным.

Эли стал получать приглашения на международные конгрессы, неизменно представительствовал там, вместе с "Вороном", от имени "олим ми Руссия". Две политические партии, в том числе, и та, которая обещала сломать стену на пути к демократии, предложили ему баллотироваться от них в Кнессет. И, тем самым, привлечь на их сторону голоса русских. Само собой разумелось, что они будут благодарны Эли и не оставят его издание без поддержки. Эли делал, что мог. На предвыборных митингах сорвал голос.

Его еженедельник перестали финансировать сразу после выборов, принесших победу как раз тем, кто грозился "сломать стену". Они позвонили Эли как только узнали о победных результатах. " Облапошили, как на рынке "Кармель", - печалился Ели.

... Наконец пришло письмо от Ёнчика, к матери. Коротенькое, на половине тетрадной странички в клеточку. Оно начиналось с фразы, торопливо написанной корявыми и торжествующими буквами: "Наконец, мне шестнадцать. Я полностью свободен по закону. По израильскому закону!!! Приезжал дед. Я к нему не вышел..." Енчик сообщал, что сдал экзамен в школу морских навигаторов и просил выслать его свидетельство о рождении.

"... Мама, не плачь. Мне ужасно хорошо. Здесь главное математика. И она у меня не подкачала..."

О Ёнчике и еще о нескольких благополучных "олим ми Руссия" появилась в местной печати статья. О ней вспомнил и в своем большом предвыборном выступлении будущий Премьер-министр генерал Ицхак Рабин.

- ... В Израиле все устраиваются, в конце концов! - воскликнул он, под аплодисменты своих неизменных сторонников.

... В прохладний день, когда Израиль кинулся к телевизорам:: на голубом экране Президент США Клинтон, но хозяйски спокойный, улыбающийся, подталкинал Ицхака Рабина к Арафату, не сменившего, вопреки ожиданию израильтян, свой китель цвета хаки на мирный костюм, в этот, думали, судьбоносный день, в квартире Саши прозвенел звонок. - Сашенька! - горячо задышала трубка. - Са-ашенька! Саша вскочил с дивана, зашлепал босыми ногами по каменному полу, не ощущая холода. - Только что сказали, я прошла "гиюр".

- Гиюр?! Где? В твоей военной комендатуре?.. В Москве? Что вдруг? недоверчиво переспросил Саша.

- Увидела, как здесь орут друг на друга, на детей, на жен, дерутся, пьют - меня это не устраивает.

Саша нервно перекинул телефонную трубку из одной руки в другую.

- С третьего раза приняли, - продолжала обстоятельная Софочка... Всё-всё знала? Ну да!- вырвалось у нее с детской непосредственностью, которую он так любил в ней. - Я их всех распушила: за что не пускаете в евреи?! С третьего раза отступились... Сашенька! - горячо задышала трубка.Са-шенька! От мамы пришло письмо. Сашенька, ты искал меня, да?!

- Нет! Я решил сесть в симферопольскую тюрьму, чтобы ты носила передачи.

- Са-ашенька! - всплакнула трубка. - Я хочу к тебе!

- Так приезжай!

- Я была в "Аэрофлоте". Там очередь на полгода.

- Я высылаю билет. Твой адрес? Крым. А далее?

- Са-ашенька! В Крым ни в коем случае. Тут режимный район, отец. Пошли в Москву на адрес мамы...