Бегущая могила (ЛП)

— Когда с нами такие люди, как Дэнни, разве может противник не бояться? — крикнул Джонатан, и крики и аплодисменты стали еще громче. Джонатан уже плакал, слезы текли по его лицу. Это проявление эмоций вызвало в зале такую истерику, что Робин начала находить ее почти нервной, и она продолжалась даже после того, как шесть выбранных человек заняли свои места, пока, наконец, вытирая глаза и делая успокаивающий жест, Джонатан не смог снова заставить себя говорить уже немного охрипшиим голосом.

— А теперь… с сожалением… я должен передать вам сводки из материалистического мира….

В зале воцарилась тишина, когда Джонатан начал говорить.

Он рассказал о продолжающейся войне в Сирии, описал зверства в этой стране, а затем заявил о масштабной коррупции среди мировой политической и финансовой элиты. Он рассказал о вспышке вируса Зика в Бразилии, из-за которого многие беременности кончаются выкидышами или рождаются дети с тяжелыми нарушениями. Он описал отдельные случаи ужасающей бедности и отчаяния, свидетелем которых он был, посещая церковные проекты как в Великобритании, так и в Америке, и когда он рассказывал об этих несправедливостях и бедствиях, он мог бы описывать события, постигшие его собственную семью, настолько глубоко они, казалось, тронули его. Робин вспомнила слова Шейлы Кеннетт: “у него был способ заставить вас захотеть, чтобы у него все было хорошо… ты хотел присмотреть за ним… казалось, он чувствовал это хуже, чем все остальные из нас”.

— Итак, это материалистический мир, — сказал наконец Джонатан. — И если наша задача кажется непосильной, то это потому, что силы Противника могущественны… отчаянно могущественны. Приближается неизбежный Конец Игры, и поэтому мы боремся за то, чтобы ускорить приход Пути Лотоса. А сейчас я прошу всех вас присоединиться ко мне в медитации. Для тех, кто еще не выучил нашу мантру, ее слова напечатаны здесь.

На сцену поднялись две девушки в оранжевых спортивных костюмах, держащих в руках большие белые доски, на которых было написано: Лока Самастах Сукхино Бхаванту.

— Глубокий вдох, поднятие рук, — сказал Джонатан, и хотя на скамьях за столами было тесновато, все руки медленно поднялись, и в зале раздался всеобщий вдох. — И выдох, — тихо сказал Джонатан, и зал снова выдохнул.

— И теперь: Лока Самастах Сукхино Бхаванту. Лока Самастах Сукхино Бхаванту. Лока Самастах Сукхино Бхаванту…

Робин подхватила произношение мантры у своих соседей. Сотня человек скандировала, скандировала, скандировала и еще скандировала, и Робин почувствовала, как на нее наваливается странное спокойствие. Ритм, казалось, вибрировал внутри нее, гипнотизируя и успокаивая, а голос Джонатана был единственным различимым среди множества голосов, И вскоре ей уже не нужно было читать слова с доски, она могла повторять их автоматически.

Наконец, первые такты песни Дэвида Боуи “Герои” слились с голосами толпы, и в этот момент скандирование перешло в приветствие, все вскочили на ноги и начали обниматься. Робин обняла ликующего Дэнни, затем своего светловолосого соседа. Оба молодых человека обнялись, и теперь уже вся толпа пела песню Боуи и хлопала в такт. Уставшая и голодная, Робин улыбалась, хлопая и подпевая вместе с остальными.

Глава 28

Эта гексаграмма состоит из триграммы Ли вверху, т.е. пламя, которое горит вверху, и Туй внизу, т.е. озеро, которое просачивается вниз…

И-Цзин или Книга Перемен

Страйку пришлось изменить расписание, чтобы учесть интервью с Эбигейл Гловер в воскресенье вечером. Только тогда он увидел, что Клайв Литтлджон не работает уже четыре дня. Поскольку Страйк хотел лично увидеть реакцию Литтлджона на вопрос о том, почему он не рассказал о своей предыдущей работе в Паттерсон Инк, он решил отложить их беседу до того момента, когда это можно будет сделать с глазу на глаз.

Страйк провел субботний день у Люси, поскольку она уговорила их дядю Теда приехать на короткий срок. Не было сомнений, что после смерти их тети Тед сильно постарел. Он как будто уменьшился в размерах и несколько раз терял нить разговора. Дважды он назвал Люси “Джоан”.

— Что ты думаешь? — Люси шепотом спросила у Страйка на кухне, куда он зашел, чтобы помочь ей с кофе.

— Ну, я не думаю, что он считает тебя Джоан, — тихо сказал Страйк. — Но да… Я думаю, нам нужно, чтобы его кто-нибудь осмотрел. Кто-нибудь, кто сможет оценить его на предмет слабоумия.

— Это мог бы быть терапевт? — сказала Люси. — Для начала?

— Возможно, — согласился Страйк.

— Я позвоню и попробую договориться о встрече для него, — сказала Люси. — Я знаю, что он никогда не покинет Корнуолл, но было бы гораздо проще ухаживать за ним здесь.

Чувство вины, которое не вполне объяснялось тем, что Люси заботилась о Теде гораздо больше, чем он, побудило Страйка сказать:

— Если ты назначишь встречу, я поеду в Корнуолл и побуду с ним. И доложу о результатах.

— Стик, ты серьезно? — сказала Люси, пораженная. — О Боже, это было бы идеально. Ты единственный человек, который может помешать ему отменить встречу.