Бегущая по огням

– Ах, ну да. Коррупция. Совсем выпустил из виду. И потом мне очень хотелось узнать о скрытых достоинствах Назарова. Оказывается, они не требуются. Понятно. Станислав Васильевич, еще один вопрос, раз уж мы встретились. Он практически личный. Для меня и для вас. Пропала внучка вашей гражданской супруги. У вас есть какие-то версии?

– Почему это представляет для вас интерес?

– Оля сирота, которую хотела удочерить моя знакомая.

– Я начинаю думать, что Назаров – только повод. Что вы под меня зачем-то копаете. Знакомую какую-то придумали. Несерьезно, Александр Васильевич.

– Странная реакция. Ваша жена отказывается давать какую-либо информацию. Вы… А почему вы не искали Олю?

– Я ее не искал, потому что многочисленные внуки моей гражданской жены не имеют ко мне никакого отношения. Минуточку, я знаю, о чем вы хотите спросить. Она была у нас пару раз. Маша ее привозила. И что? У девочки есть какие-то опекуны, ее не забрали в интернат, вот пусть эти опекуны и отвечают. Раз вас это так занимает, то вы понимаете, что Маша в принципе не обязана жертвовать своей жизнью ради детей дочери, которая, кстати, неизвестно куда отправилась с «понаехавшим» мужем. Возможно, они надеялись таким образом вынудить нас заниматься их детьми. Маша сделала, что могла.

– Да не волнуйтесь вы так. Я под вас точно не рою. Это просто территориальное и временное совпадение. Участвуя в расследовании убийства в доме Назарова, я познакомился с девушкой, которая ищет девочку Олю, жившую по соседству. Захотелось ей помочь. Кстати, мы нашли фото Оли рядом с Назаровым. Что понятно: он тоже их сосед… Но нужно использовать любую информацию, а нам ее не дают. Вот в чем проблема.

– Назаров – идиот, – вдруг резко сказал Коровин. – Вот это единственная проблема. В принципе такой и нужен был, но он умудряется попадать во все истории. Если там что-то обнаружится… ну, с детьми… делайте с ним что хотите. Мне искренне жаль Олю. Других внуков Марии я не видел.

Глава 16

Анатолий увидел издалека Полину, которая шла со шваброй и ведром, странно сгибаясь, как будто у нее что-то болело. Он поставил на пол ящик и подошел к ней. Лицо ее было не просто бледным, как обычно. Оно стало белым, с синими губами.

– Что с тобой?

– Толя… Я мыла пол в подсобке. Там у них стоит маленький телевизор. Наша Оля пропала! Другие дети в интернате. Моя мать от них отказалась. Просят звонить свидетелей, которые что-то видели… Женщины смотрели и говорили, что ее, наверное, убили… Они утверждают, что, когда дети так пропадают, их находят мертвыми…

– Поля, давай я попрошу для тебя какое-нибудь лекарство. И пусть тебя отведут к нам в подвал. Ты хоть полежишь. Я скоро приду. Немного осталось. Потом поговорим.

– Я доработаю. Не надо мне ничего. Пойдем вместе. Я не смогу быть одна.

Когда вечером за ними закрыли дверь подвала, Полина все так же, согнувшись, дошла до кровати и упала на нее.

– У тебя что-то болит? – спросил Анатолий.

– Все внутри болит. То ли сердце, то ли душа.

Они не смогли ничего проглотить. Да и говорить оказалось не о чем. Онемели от горя. От окончательного горя. Лежали, крепко прижавшись друг к другу, и смотрели в темноту. Страшные вещи они там видели. Анатолий провалился в глубокий сон внезапно, как в пропасть. Проснулся от хрипа Полины. Вскочил, зажег лампочку. Она корчилась от боли, глаза почти закатились…

– Что? Поля! Что?

– Сердце, – еле выговорила она. – Это инфаркт. Так было у бабушки…