Бегущая по огням

Анатолий подлетел к металлической двери и стал в нее колотить кулаками. Потом схватил из ящика с инструментами молоток, и от грохота сам не слышал своего крика. Дверь не открывалась… Они все ушли спать! Он бросился к Полине, попытался ее приподнять, делал неумело, как видел в кино, массаж сердца. Вылил ей на грудь воду из бутылки… Он уже понял, что она умерла, но не мог с этим смириться. Так продолжалось несколько часов. Он закрыл, наконец, ей глаза, положил ровно, лег, вытянувшись, рядом. Ну, что ж. Его жена от них освободилась. Оля, наверное, тоже. Значит, свободен и он. Ему уже никто не может причинить зло, потому что у него все отобрали. Детишки в приюте. Кто ему их отдаст… Его же нет! А ненависть к тому, кто во всем виноват, осталась… Анатолий встал, нашел в том же ящике с инструментами ржавый топорик, подошел к продуху подвала. Он был забит металлическим листом. Анатолий пробил в нем несколько отверстий, потом соединил их и рвал металл голыми руками, разрывая их в кровь. Когда стало ясно, что он протиснется в этот проем, он бросил топорик на землю, вернулся к жене. Простился с ней, погладил окровавленными руками, поцеловал в губы и лоб. Дал молчаливую клятву. Он выбрался во двор, прошел вдоль бетонного забора до места, где были свалены пустые ящики. Поднялся по ним. Спрыгнул. Анатолий плохо знал Москву. Но у него была очень хорошая зрительная память, и он легко восстановил в мозгу схему метро. Вот от станции к станции он и брел по ночной, но отнюдь не пустынной Москве. Народ был в основном странный – такой же неприкаянный, как он, – то ли бомжи, то ли наркоманы, то ли просто «понаехавшие»… Он не выделялся. Наступило утро. Анатолий все еще шел. Свой район он, конечно, узнал сразу. По нему белым днем передвигаться было небезопасно. Только на минуту у него появилась мысль – пойти в полицию, все рассказать… Оставить заявление, потребовать их забрать его паспорт из магазина, вернуться в свою квартиру, потом поехать к детям… Но… он не верил никому! Почему это случилось? Почему их с Полиной не искали? Почему что-то сделали с Олей, с детьми? Может, как раз из-за квартиры. Тогда они все повязаны с этим Генкой. Или с тещей. Она отказалась от внуков! Их убрали из квартиры. Да они его посадят за убийство Полины! Он вспомнил, как гладил ее окровавленными руками. Он ничего не докажет. Сколько он слышал таких историй… У него будут выбивать признание, возможно, пытать… Ему рабство раем покажется. Нет! Ему больше ничего ни от кого не нужно. Он сделает то, что может сделать сам. Анатолий дошел до знакомой бойлерной, открыл замок с помощью отвертки, которую сунул в карман, перед тем как выбраться из подвала, оставил его висеть, как будто он по-прежнему заперт. Сам упал в темном углу и уснул.

Глава 17

Сергей, войдя в квартиру, еще в прихожей услышал голос мамы. Она редко говорила так взволнованно и громко.

– Я не понимаю, почему вы, подозревая людей в страшном убийстве, не задерживаете их? Вы же следователь. Я, конечно, кроме Агаты Кристи, ни о каких расследованиях не читала, но у вас есть возможность собрать всех подозреваемых и получить от них информацию, наконец. Кто виноват, а кто – нет. Хотя, судя по тому, что вы рассказываете, все мужчины, которые были в ту ночь с Ксенией, в какой-то степени виноваты.

– Мама, – Сергей вошел в гостиную. – Зачем ты толкаешь представителя правоохранительных органов на порочный путь?

– Почему порочный? – запальчиво спросила Марина Евгеньевна.

– Потому что, когда люди сидят только для того, чтобы признаться в том, что было или не было, есть страшный соблазн – помочь им сделать такое признание. И порадовать начальство.

– Ну-ну, – кивнул Земцов. – Надеюсь, ты не станешь рассказывать Марине Евгеньевне о том, как я пытаю подозреваемых и фабрикую дела? Не делай этого, прошу тебя. Это же наш маленький секрет.

– Нет, – Сергей плюхнулся на диван. – Мам, я просто обрисовал тенденцию. Слава этим не занимается. Есть у него такое свойство – идти вразрез. За что его ценю. Но! Поскольку люди, которых мы подозреваем в убийстве, не слишком честные, мягко говоря, то толку в задержании их для беседы по душам нет вовсе. А начальство есть даже у Земцова. Оно будет требовать результата. Поэтому нам надо брать их с уликами. А пока – может, это только мое мнение – пусть они продолжают проявляться. Вот, к примеру. Только что из квартиры Кичина вышел он сам, еще пара хмырей, которые, кстати, хотели вломиться в квартиру Насти, а также Генка Назаров собственной персоной с незнакомой мне девушкой. Опять у них – одна девушка на всех. Вот, посмотрите, я их сфотал. Вместе, отдельно девушка, отдельно хмыри, которых лично я здесь вижу впервые. Мама, ты никого из них не знаешь?

Марина Евгеньевна взяла телефон сына, внимательно посмотрела фотографии и задумчиво сказала:

– Я не знаю этих ребят, только Никиту и Геннадия. Девушку тоже не знаю. Но очень похожую на нее описывала Татьяна, мама Гены. Помнишь тот случай с девушкой по вызову?

– Так, это интересно, – вмешался Земцов. – А можно задать вопрос этой Татьяне?