Бегущая строка памяти

Критики любят рассуждать, вписывается ли русский театр в общее направление современного театра. Да, безусловно. И прежде всего русская школа глубже европейской. Но, к сожалению, у нас сейчас очень много средних актеров - и по возрасту, и по профессионализму, - они заполонили сцену, и кажется, что это - лицо русского театра. Но хорошие актеры...

334

когда они на сцене, я вижу, как они выстраивают свою роль, поворачивают характер. У них всегда есть сверхзадача, сквозное действие - все то, чего нет у французов. У французов - другая культура.

Кстати, пример Северина показывает, какой объем и глубину дает соединение этих культур - галльской и славянской. И я сейчас только начинаю понимать, как меня обманула судьба, поманив и не дав мне шанс работать с Антуаном Витезом...

ЮБИЛЕЙ СТРЕЛЕРА

В мае 1987 года в Милане праздновали юбилей Стрелера. Из московских он пригласил два спектакля Анатолия Эфроса под эгидой Театра на Таганке "Вишневый сад" и "На дне".

Много-много лет назад, когда Стрелер только начинал, он поставил "На дне" и "Вишневый сад". Причем к "Вишневому саду" он вернулся еще раз в начале 70-х годов. Спектакль тогда был декорирован белым цветом - и костюмы, и декорации. Очень красивый, со знаменитой Валентиной Кортезе в главной роли.

Я отыграла несколько "Вишневых садов" и теперь сижу среди приглашенных на юбилее. В "Пикколо Театро ди Милано", знаменитом театре Стрелера, три сцены. Синхронно идут: на старой сцене стрелеровский "Арлекин, слуга двух господ", на новой - эфросовское "На дне", а третья, главная, где собственно чествование, закрыта большим экраном, на который проецируются поздравления из Америки, Англии - со всего мира.

Ведет вечер сам Стрелер, у него два помощника - Микеле Плачидо, всемирно известный "спрут", и их популярная телеведущая. Огромный амфитеатр и в центре - вертящийся круг.

На экране время от времени показывается, как идут спектакли на двух других сценах. "Арлекин" завершается, мы видим на экране поклоны, и через 10 минут все актеры прямо в своих костюмах commedia

336

dell... arte приезжают, выбегают в круг, поздравляют своего мастера и потом разбегаются по ярусам. "На дне" идет дольше. Поет какая-то певица, происходят импровизированные поздравления. Вот и "На дне" кончается - мы опять видим поклоны на экране, - наши ночлежники тоже приезжают и поздравляют Стрелера вроде бы в игровых лохмотьях, но я заметила, что они каким-то образом успели переодеться в свои самые нарядные платья...

Я сижу во втором ряду. Кругом одни знаменитости, рядом со мной Доминик Санда - точно такая же, как в своих фильмах, свежая и прелестная. Наконец, заиграл вальс из "Вишневого сада" в постановке Стрелера, он подходит к Валентине Кортезе, выводит ее на середину и потом вдруг подходит к моему ряду (я сначала думала, что к Санда), хватает меня за руку и говорит: "Алла, идите!" Я от неожиданности растерялась, да еще у меня от долгого сидения ноги затекли. И вот мы стоим в центре круга - две Раневские, - Стрелер говорит: "Хочу слышать Чехова на русском". Только я стала про себя решать, какой монолог прочитать, как Валентина - эффектная, красивая - начинает с некоторым завыванием читать монолог Раневской. Стрелер опять несколько раз повторяет, что хочет слышать Чехова на русском. Микеле Плачидо - мне на ухо: "Начинайте! Начинайте!" Едва я сумела открыть рот, как Кортезе опять громко, с итальянским подвыванием произносит чеховский текст. Тогда я бегу к своему креслу, хватаю шелковый павловский платок, который еще никому не подарила, и быстро отдаю ей. Стрелер в это время молча ждет, потом машет рукой, арена раздвигается, и из гигантского люка медленно вырастает гигантский торт, а сверху, под музыку из какого-то их спектакля, спускается золотой ангел (живой мальчик!). И рекой льется шампанское...

Стрелер подходит ко мне и весьма недовольно

337

спрашивает, почему я не прочитала монолог Раневской по-русски, как он просил. "Надо предупреждать", - говорю ему. Он: "Это не совсем хорошо для актрисы". Я: "Мы, русские, медленно ориентируемся".

Публика расходится по фойе и кулуарам. Огромный торт задвигают в угол сцены, и потом я краем глаза вижу, как около него стоит один грустный, толстый наш Гоша Ронинсон и ест торт, который, как в сказке, больше его роста.

Весь месяц я, если не играю, хожу или на спектакли Стрелера, или на его репетиции. Тогда он ставил "Эльвиру" - пьесу о репетициях знаменитого Жуве с одной французской актрисой во время Второй мировой войны. Пьеса на двоих, сам Стрелер играет Жуве. В его ухо вставлен микрофончик, через который суфлер подает ему текст. Он его не запоминает, так же играет и в других спектаклях. Когда я его спросила, из-за плохой ли это памяти или принцип, он ответил, что запоминание текста его сковывает, и посоветовал мне читать стихи, даже если я их знаю наизусть, только с листа, как музыканты играют по нотам.