Бегущая в зеркалах

- Остап, наша встреча может быть прервана каждую минуту. А мне еще предстоит сделать нечто чрезвычайно важное. Прежде всего, я хочу вместе с вами выпить этот последний в моей жизни глоток вина за наших Викторий. Царствие им Небесное, - Зуев поднял хрустальный бокал, - И второе. Я понимаю, что со мной что-то не так. Что-то перевернулось в моей душе и я чувствую, понимаю по другому, чем какую-то неделю назад. Сегодня, сейчас я уверен, что должен просить тебя об услуге... Когда закончится все это фашизм и коммунизм и какие-нибудь еще чумные "измы", возможно, жизнь сложится так, что ты встретишься на узкой дорожке с человеком, которого должен будешь пощадить... Варя назвала его Сашенькой. Сашенька Кутузов. Друг мой, я перешел на "ты" - так требует мое сердце, а для церемоний нет времени, - Зуев судорожно глотнул воздух, - наша "партия" движется к концу, а мы так и не поняли, кто из нас победитель. Вернее, этот вопрос решаешь сейчас для себя ТЫ. Я же знаю - мы - союзники. И с этим заверением предупреждаю - я вооружен.

Зуев достал из письменного стола браунинг и положил его перед собой:

- Я не отягощу твою совесть моим пленением, когда появятся "товарищи". Поверь, мой самостоятельный уход будет лишь формальностью финальный свисток свыше немного запаздывает. К тому же я слишком слаб и слишком много знаю...

Остап молчал, склонив голову.

- Ты верующий? - спросил Зуев неожиданно, - Ах, что я, вам же, советским людям, нельзя. А мне можно и нужно, но я - не могу. Не получается. Все никак не выясню свои отношения со Всевышним и хуже всего то, что как только я начинаю веровать, что ОН - "еси", мне кажется, что мы - враги. Я не могу объяснить Его ВСЕСИЛИЯ и НЕВМЕШАТЕЛЬСТВА. Я не могу понять, с чьего высокого дозволения и почему приняла мученический крест наша Родина. Я придумываю сотни ответов, но не могу смириться с суровостью приговора... Довольно, это ты будешь решать самостоятельно, наедине с НИМ, долго, очень долго. А сейчас - возьми. - Зуев извлек из глубины своего толстого свитера, что-то завернутое в голубой цветастый платок. - Это наша семейная икона, переходящая уже через шесть поколений. После венчания мне отдала ее мать - единственную ценность, спасенную из нашего российского дома. Это уменьшенный список со знаменитой чудотворной Владимирской иконы Божией Матери - заступницы и охранительницы Москвы. Возьми ее себе, а если на этом свете и впрямь есть Судьба, в тайный изящный замысел которой я только сейчас уверовал, передайте ее моему сыну. - Зуев на мгновение задумался, будто всматриваясь в незримую даль и продолжал: - Мои глаза ослабли, будущее тонет в тумане. Возможно фигура, маячащая там, в дали, за пределами моей жизни принадлежит другому. Возможно... Возможно моя просьба невыполнима. В этом случае, заклинаю тебя - мой случайный наследник, оставь эту реликвию в своей семье. Передай дочери или сыну. Уж он-то обязательно будет. Я в этом уверен.

Остап взял небольшой тяжелый прямоугольник и спрятал его на груди.

-Я обещаю вам, я клянусь... - тихо сказал он, ощутив внезапно покрывшейся "мурашками" кожей ответственность момента. Зуев неожиданно рассмеялся:

- Довольно клятв и театральных эффектов. В эти дни здесь с вами я чувствую себя героем греческой трагедии. Я слышу дыхание Рока, во всем вижу какую-то многозначительность, и мне хочется говорить гекзаметром. А вас учили в гимназии "мертвым языкам"?

Остап не успел возразить - в этот момент за окнами раздался шум приближающегося мотора и оба одновременно потянулись к оружию. "Ну что же, мы, кажется, все успели" - Зуев спустил предохранитель своего браунинга. Остап, скрываясь за шторой, выглянул в окно: по аллее к дому двигались три немецких мотоцикла, в колясках которых сидели бойцы с автоматами, готовые отразить нападение.

- А вот и ожидаемый вами Рок, Александр Леонидович. В форме моторизованной бригады СС. Извольте встречать, - Остап прислонился спиной к деревянной панели и слыша, как застучали внизу сапоги, поднес дуло к виску.

- Уберите, уберите сейчас же! - железным голосом произнес Зуев. Возьмите на себя труд и мужество пожить еще немного и вы сами убедитесь, что все немного серьезнее и сложнее, чем вам сейчас кажется. - Герцог взял пистолет из руки Остапа, поставил на предохранитель и опустил в карман своих брюк. Распахнутая сильным ударом ноги дверь громыхнула об стену и на пороге вырос эсэсовец с автоматом. "Руки вверх. Не двигаться!" - гаркнул он. Зуев и Остап подняли руки и тотчас в дверях появился офицер в длинном, шоколадной кожи пальто, окидывая взглядом странную пару.

- Я - герцог Батенбергский" - представился Зуев. А этот человек - мой коллега. Подробности я полномочен изложить лично группенфюреру Шелленбергу.

В мае пришла победа. Мир перестраивался, образуя "социалистический лагерь дружественных государств". А в начале января 1947 года в доме мадам Бусоне, вдовы, проживающей на рю Летань маленького провинциального городка на юге Франции, арендовал верхний этаж немец, эммигрант-антифашист, зарегистрировавшийся в префектуре, как Остин Браун, юрист.

8