Бегущая в зеркалах

Еще в 1927 году, ко дню рождения дочери Маргариты, Жанна Ланвен, прошедшая к тому времени блистательный путь от шляпной модистки до хозяйки крупного производства, создала духи "Арпеджио", прославившие ее как парфюмера. Новые духи были названы глашатаями моды "песней радости, сочетающей грацию музыки Дебюсси с утонченностью стихов Аполинера", а эмблема известного дизайнера Поля Ириба, украсившая флалкон, стала символом процветающей фирмы. И хотя рецепт "Арпеджио" после смерти Жанны был утерян, Дом Ланвен на престижной парижской улице Буасси д'Англас вошел в список лучших европейских салонов высокой моды.

В кабинете Алисы в специальной, слегка подсвеченной из глубины нише, покоился полуметровый черный шар с золотой круглой пробкой и знаменитой эмблемой на глянцевом боку: округлыми, завихряющимися линиями Поль Ириб соединил силуэты женщины и девочки, устремленные друг к другу: Жанна Ланвен и Маргарита, взявшись за руки, навеки запечатлелись в экслибрисе "Арпеджиоо", символизируя неразрывную связь матери и дочери.

Алисе нравилось смотреть на гладкую черноту гигантского рекламного флакона. Шар привороживал ее и, возможно, благодаря ему, напоминавшему о чем-то несбывшемся, благодаря намеку, заключенному в замкнутой загадочной округлости, она и осталась здесь. А вовсе не потому, что Александра Сергеевна всеми силами старалась вытащить внучку из апатичного одиночества к "людям, к интересному делу".

Алиса, вошедшая в Отдел как протеже "сверху", быстро сделала успехи, проявив незаурядное художественное чутье в переводе обонятельных ощущений в зрительные. Все запахи, которые она научилась различать с профессиональным, загадочным для обычного человека, умением, приобретали в ее воображении пластическую форму, цветовое насыщение и общий, чувственно-символический колорит, свойственный именно этому пахучему объекту.

У нее был особый вкус, с нервом и горчинкой, с пристрастием к сумрачно-погребальной гамме и аристократической простоте, а так де прирожденное чутье художника, которому не надо объяснять, что запах свежести может быть гладким, глянцевым или шершавым, прозрачным, остро кристаллическим, или матовым, летящим или текучим, что он может нести радость весенней капели или пронзительную грусть прощальных осенних скверов. Все зависит от сопровождения, от аранжировки букета свежести.

Алиса имела собственное видение запаха и не поддавалась постороннему воздействию. Никто, допустим, не сумел бы убедить ее, что привкус розового масла в аромате неизбежно связан с присутствием чего-то розового и пышного в деталях "телесного" оформления его летучей субстанции.

Когда Алиса впервые увидела на витрине Дома Ланвен новые духи в своем авторском дизайне, в ее душе шевельнулось забытое чувство торжества: молочно-матовое ядро флакона в эллипсе орехово-полированной кожуры упаковки, привлекал взгляды прохожих. Это были "Гавайи".

В общем-то, спокойная, элегантная женщина с гладко зачесанными назад волосами, была вполне благополучна. Банковского счета, открытого отцом в день ее рождения хватило бы как на основание собственного дела, так и на бездумное сибаристское прозябание с развлекательными путешествиями в каютах-люкс, приключениями на золотых пляжах Антил и посещение горных курортов в самый разгар лыжного сезона. Другое дело, что все эти атрибуты сытой здоровой молодости ее не привлекали.

Дом в Шемони, где жила в одиночестве Александра Сергеевна был всегда открыт для Алисы, заботливые родители только и ждали момента, чтобы протянуть руку помощи своей единственной дочери. Но Алиса выбрала нечто среднее, отдаленное как от родительского дома на Рю Коперник, так и от "российской" усадьбы в Шемони. Она не таила обиду былого раздора, в ее душе просто не было тепла, которым неизбежном приходится делиться с близкими. А наигрывать благодушие ей было слишком трудно.

Комфортабельная трехкомнатная квартира в красивом доме со львами на набережной Сены, работа у "Ланвен" и редкие вылазки в деловые поездки составляли привычный жизненный круг Алисы, который она не намеревалась расширять дополнительными впечатлениями. Просто удивительно, как мало значили теперь для нее вещи, составлявшие ранее если и не смысл, то основную "плоть" существования - красивые вещи, общение с искусством, друзьями, вечеринки и путешествия.

Задушевных подруг у Алисы не было. Коллега Анни, работавшая на фирме вместе с Алисой, правда, считала себя таковой, регулярно посвящая подругу во все свои жизненные перипетии, но по существу, это дружба была односторонней. Алисе нечем было ответить приятельнице - ни личной жизни, ни желания по-женски излить душу у нее не было.

Со временем Алиса вполне вписалась в свой небольшой коллектив. Ее считали тихой и доброжелательной, никому уже не мерещилась траурная косынка на монашески склоненной голове. Временами она казалась даже весьма жизнерадостной, но только тем, кто не знал ее раньше.