Бегущая в зеркалах

"Странные глаза, глубокие, почти голубые и будто лучатся. Неужели это эффект мелких морщинок, разбегающихся к вискам от насмешливого прищура? анализировала внешность итальянца Алиса-художница. - И запах фиалок. Похоже - их здесь у него целый склад. Славная профессия у крепкого парня "цаеточник"!

Взвизгнув шинами, автомобиль резко затормозил в какой-то узкой улочке.

- Я предлагаю маленькую экскурсию для французской гостьи, - Лукка помог Алисе выйти. - Вон там на площади шумит и плещется знаменитый Треви фонтан, в котором Феллини искупал сексбомбу Аниту Экберг, а многочисленные туристки бросают свои монетки в надежде сохранить вечную молодость. Это Вы, уважаемая мадмуазель, конечно знаете, а вот теперь взгляните левее на того каменного бородатого мужика, возвышающегося над самой сильной струей... Видите? А теперь - смотрите сюда... - Лукка повернулся в профиль, постучав пальцем по виску. - Сходство, по-моему, очевидно. Дело в том, что того матерого сатира лепили с моего деда и эскизный бюст до сих пор покоится в моем кабинете. Алиса не знала, смеяться ли ей над шуткой или ее спутник говорит всерьез. Но он уже, взяв ее за руку, потянул к самой воде.

- А теперь аттракцион, известный только мне. Становимся рядышком, спиной к воде. У вас есть монетка? Так. Я тоже достал. Теперь, по счету "раз!" - бросаем свои монетки через плечо крест-накрест. - Вы через мое, а я - через ваше. Ясно? Начали! Главное не засмеяться и сохранить равновесие. Туристы, толпящиеся у фонтана заинтересовались процедурой и кое-кто уже пытался скопировать мизансцену.

Они швырнули монетки, столкнувшись плечами, но Лукка сохранил полную серьезность. Он протянул ей руку и когда Алиса ответила на рукопожатие, сказал:

- Поздравляю, теперь по местному обычаю мы обязаны говорить друг другу "ты". И я заявляю тебе с полной ответственностью следующее: я увидел тебя еще утром в "Плазе" и очень огорчился - я увидел, наконец то, что никогда не смогу получить, хотя очень, очень хотел бы. Ты не просто красивая. Ты - искристая. Не знаю как это объяснить. У старых венецианских мастеров был особый секрет - их мадонны будто светились изнутри. Это, наверное, от того, что они писали радостно. И ты - радостная!

Через десять минут они были в отеле.

-Увидимся, - подмигнул на прощание смеющийся глаз Луки.

Принимая вечером ванну, Алиса позволила себе понежиться в нежной пене. Позади был трудный день, ноги, сбросившие высокие шпильки, просто гудели.

Шикарная туалетная комната, казалось, могла вместить маленький гарем: круглая ванна, рассчитанная по меньшей мере на четверых, пробулькивала сквозь толщу голубой воды воздушными пузырьками. Алиса слегка повернула вентиль и вода "закипела", приятно массируя тело. Она тихо засмеялась и вдруг вспомнила определение, данное ей "цветочником" - "искристая"! Это она-то!

Вытираясь перед зеркальной стеной мохнатым шоколадным полотенцем, Алиса откинула распущенные мокрые волосы и увидела свое раскрасневшееся лицо с виноватым взглядом нашалившего ребенка. "Ну позволь мне, обратилась она к своему отражению, - позволь хоть не на долго, хоть совсем капельку поверить в то, что этот чокнутый парень оказался прав".

А утром, выехавшая с группой гостей на парфюмерную фабрику "Чезарро", Алиса уже забыла о своей вчерашней просьбе. Поездка ее не очень радовала, как и перспектива вечернего фуршета. Мужское внимание и комплименты были для нее привычным эпизодом, стандартной деталью делового общения. Поначалу на нее обращали внимание очень многие представители сильного пола, среди которых были и весьма завидные кавалеры, но быстро остывали, разочарованные равнодушием "каменного ангела". Они легко сдавались, подхватывая деловой тон Алисы, подыгрывая ее отстраненной печали, а если и настаивали, то становились навязчивыми и вовсе невыносимыми. Таких Алиса сурово пресекала.

Вчера с этим болтливым "цветочником" она почувствовала себя другой, подыграв ему и изобразив тот тип женщины, который потряс обманувшееся воображение эмоционального итальянца. Теперь же, рассматривая из затемненного окна комфортабельного автобуса пригородный ландшафт, Алиса была сама собой - живущей без аппетита...

И вот нарядный банкетный зал, толпы оживленных людей, провокационная игольчатость шампанского и неожиданная жадность к еде, разваленной на столах в великолепных натюрмортах. Крошечные разнообразные тарталетки, вазочки с неведомой снедью под снежными шапками взбитых сливок, муссов, кремов, соусы и деликатесы, искусно убранные и декорированные, "плывущие" на высоких многоярусных блюдах как праздничные платформы бразильских карнавалов - все это Алиса будто увидела впервые. Ей надоело думать и анализировать свое поведение, ей просто нравилось, пробовать, окусывать, жевать, дегустируя лакомства и прихлебывая золотым прохладным вином.