Бегущая в зеркалах

Они отбыли вдвоем - счастливые и преуспевающие - в свое первое путешествие. Ванде доставляло удовольствие подмечать уважительные или завистливые (как ей казалось) взгляды, которым провожали их автомобиль в придорожных "бистро" и на бензоколонках владельцы подержанных развалин. Она чувствовала себя шикарной и очаровательной, кутаясь в тонкий мех и искоса бросая взгляд в зеркальце под лобовым стеклом, где в голубовато-зеленом мареве убегающего ландшафта отливали платиной отражения ее безупречно уложенные, залаченные завитки.

Готл долго щелкал ручкой радио, шаря в многоголосом эфире, пока не выудил мелодию "Strangers in the night..."

- О, это мой любимый "Путник в ночи!" Обожаю Френка Синатра! разомлев от удовольствия Ванда полулежала на откинутом сидении мчавшегося к побережью автомобиля

...Поместье Дювалей, залитое полуденным солнцем, производило все то же идиллическое впечатление. Возможно, от акварельно зеленеющих холмов за спиной сказочного домика или безмятежной голубизны далекого моря, отчертившего полгоризонта. Огромные почки каштанов едва начали распускаться, а на газонах, казавшихся просторными из-за прозрачного едва опушенного листвой кустарника, щедро цвели кустики маргариток и примул. На лужайке у дома в стайке

желто-белых нарциссов стояла детская коляска, а ринувшаяся от

нее к прибывшим юная женщина с подвязанным на затылке темно каштановым "хвостом", в белом грубошерстном жакете и узеньких джинсах, была, конечно, Сильвией. Женщины обнялись, расчмокались и защебетали, направляясь к пронзительно заверещавшей коляске, и Динстлер на мгновение замер, увидев выросшую на пороге дома фигуру. Так же, как некогда Полина, на трехступенчатом пьедестале крыльца в темной раме дверного проема возвышался Дани - блистательная скульптура олимпийца, сжимающего в поднятой правой руке бутылочку с соской - символ неугасающего жизненного огня. Отсалютовав таким образом другу, Дани довольно рассмеялся.

- Вот, сам видишь, старик - передаю эстафету вновь прибывшим.

Малыш в коляске жадно ухватил ручонками бутылку и зачмокал, изучая окружившие его лица блестящими черными глазенками. Эти крохотные ручки были совсем настоящими, с ноготками и подробной выделкой малюсеньких пальчиков, а на высоком лобике под черными завитками, выбившимися из-под капора, удивленно поднимались темные= четко выписанные бровки.

- Смотри, смотри, Готл, прелесть какая - ресницы длинные, черные и загнуты, как у куклы, и эти кудряшки! - подталкивала мужа к ребенку Ванда. Готл удовлетворенно кивнул: приятно было сознавать, что через месяц у него будет такой же малыш, что они сейчас с Дани на равных.

- Хорошо! - он обнял Ванду за плечи и та нежно прижалась к нему огромным тяжелым животом.

Обедали впятером - к столу подкатила на своем кресле Полина, последнее время хворавшая, но все так же выдерживающая форму. В ее героическом старании сохранить привычный облик, в этих серебряных, хорошо подстриженных волосах, в стареньком, хранящем следы ухода лице, в кремовом кружеве высокого воротничка, сколотого крупной камеей, была своеобразная гордая красота - красота уважения к себе и ближним, сила характера, не поддающегося издевкам разрушения.

- Рада видеть вас, Йохим. Вы здесь всегда желанный, но редкий гость. А ведь живете теперь поблизости - по европейским меркам мы почти соседствуем. И рада приветствовать вашу жену... Знаете, детка, - обратилась Полина к Ванде. - Я знакома с вашим мужем давно. Он так возмужал за эти годы...

- Да что ты, бабушка, как уж там "давно"? - удивленно прикинул Дани. - Еще и трех лет не прошло с тех пор, как я изображал Делона и мы очертя голову гнали из Австрии на моем молоденьком тогда "рено"!

- Да, всего три года, а сколько воды утекло! - вздохнула Полина. - Я теперь богачка - у меня Сильвия и Жан-Пьер. А вот Мари в клинике уже с осени и пока... Магазин пришлось взвалить на Дани, теперь он "мадам Дюваль"... И что бы вы думали? - Он прекрасно справляется, я бы дала ему пальмовую ветвь за лучшее исполнение женской роли!... Да, приобретений много, но и потери большие. Вы, Йохим, наверное, слышали, Александра Сергеевна Грави умерла. Вы, кажется, были близки с ее семейством? Мы ведь почти ровесницы. Но уж очень ей тяжело пришлось в последние годы, все эти беды с внучкой...

- Ну что ты, бабушка, все о грустном. Смотри - мы жуем и процветаем, мужаем и размножаемся! - прервал Полину Дани, метнув испуганный взгляд на друга. Но тот лишь на миг оторвался от тарелки, пробормотав по поводу смерти бабушки Алисы что-то вроде формального: "жаль, очень жаль..." И все - проехали! Он не обратил внимания на упоминание об Алисе, не заметил, как пару раз запнулся на привычном "Ехи" Дани, поспешно заменив его шутливым "профессор". Он и не почувствовал, какими глазами смотрел вслед удаляющимся гостям его друг.

- Ты что, Дани, насупился как Жан-Пьер - плакать что ли собираешься? Давайте, ревите, парни, вместе! - сунула Сильвия мужу захныкавшего малыша. - Да счастливы они, счастливы! Смотри, как обнялись! Но губы Дани подозрительно дрожали.