Бегущая за ветром

Нет, ну каков, а? Он что думает, что я перед ним на землю сяду или на колени упаду? Не дождется.

— Ничего, дедушка Леший, не волнуйтесь. Я постою. Мне не трудно.

Он снова хмыкнул в усы. И тут за моей спиной что-то громко затрещало, и земля разверзлась. Как мне показалось. Хотелось взвизгнуть от неожиданности и страха, но я не моргнула и стойко держала лицо. Дядюшкины уроки даром не прошли. Медленно оглянулась и увидела, как из земли, кряхтя по-настоящему, вылезает большой пень. Да не просто пень, а со спинкой высокой, да с подлокотниками под руки. Лесовик небрежно махнул рукой.

— Садись ужо. Баять будем.

«Надеюсь, что пень не исчезнет вместе со мной так же неожиданно, как появился,» — пугающе промелькнула мысль.

Но подавив сомнения, и дабы не порвать тонкую нить сотрудничества, которую протянул мне дед Гаюн, я аккуратно присела по всем правилам этикета на самый край предложенного стула. Пень не испарился и не провалился. И я с облегчением выдохнула. Кажется, лед тронулся. Наши победили!

Леший сидел прямо, не выпуская из рук свой посох и пытливо на меня смотрел. Я тоже сидела прямо со своим посохом в руке и Сапфиром на плече. Мысли лихорадочно крутились в сознании в поиске решения проблемы. Пока безрезультатно. Ну, как? Как его просить выделить бревна для баньки после такого ласкового приема? Буду держать паузу по Станиславскому до последнего и ждать.

Раз он принял подношение, а не прогнал и в медведя не превратился, на пень даже посадил, значит, и ему от меня что-то надо. Пришла в голову спасительная мысль. Леший тем временем, кажется, тоже задумался, потому что его сверлящий взор переместился с меня в сизую даль любимого леса. Потом он вздохнул и чихнул так, что мох с бороды полетел в разные стороны. Все. Пора включать дипломатию.

— Будьте здоровы, дедушка Леший! — притом, пожелала вполне искренне.

Он ухмыльнулся довольно в усы и ответил:

— Благодарствую, девонька.

Так! Уже лучше. От «девки» и «ведьмы» повысили до «девоньки». Лед начал активно таять, кажется.

— Сказывай ужо, чаво надобно. Времячко тикАет, не воротится. Хоромы хочешь новые?

— Нет. Хочу баньку обыкновенную. Одну, — добавила поспешно на всякий случай.

— Баньку? Банька — это хорошо, это по-нашенски, — задумался о чем-то старичок — лесовичок и хитро на меня глянул из-под кустистых бровей.

— А ты знаешь, дЕвица, чо в баньке та не токма парятся, та исчо и живут?

— Знаю, дедушка. Жильцы уже есть, да жить им негде. Потому и пришла к вам за помощью. Мне сказали, что без вашего позволения лес рубить и строить нельзя.

Леший одобрительно кивнул:

— Правильно бают. А хто умный та такой?

— Мой домовой сказал.

— А кличут яво як, скажи? Али не ведаешь?

— Знаю, только вам сказать не могу. Нельзя имя чужое без спроса называть. Ведь так?

— Молодец, девка! Чтишь кон. Така хто баньку ждет?

— Банник со своей банницей остались без крова. Сгорела их баня в деревне. Вот к нам и пришли на постой проситься. А у нас бани тоже нет. Только ванна и душ. Вот и пришла к вам просить разрешения деревья срубить. Лишнего не возьмем.

— А хто строить будет?

— Домовой, банник и дворовой. Сказали, что до зимы справятся.

Дед подумал, покачал о чем-то своем головой, похмыкал и высказался наконец:

— Хорошо, дева. Будут тебе бревна. Токма как ты их до дома сваво дотянешь?

— Да просто, дедушка. По воздуху. Я же воздушница.

В мгновение ока все изменилось! Леший вскочил со своего кресла! Волосы на его голове дыбом встали вместе с торчавшими в разные стороны ветками — палками. Брови сбежались к переносице и, кажется, прихватили за собой и оба глаза. Он грозно на меня уставился, и мне показалось, что из палки его искры стали сыпаться. Напугаться вполне возможно от зрелища такого и заикаться начать. Ко всему прочему Гаюн грозно закричал:

— Ты чаво эта надумала, девка! По небу бревна гонять! Бревнами мне всех напужать хочешь?! Птиц сбить и поранить, пчел, аки бабочек задавить?! Не бывать тому! — лес вокруг зашумел, стволы деревьев дружно закачались из стороны в сторону, откуда-то налетели вороны и громко закаркали! И в голосе его мне явственно рычащие звуки услышались. Он, что? Собирается в медведя оборачиваться?

Я тоже встала и сжала покрепче посох в руке. Сапфир мгновенно оказался на моей макушке, обнимая мою головушку уже всеми четырьмя лапками, хвостом при этом закрывая мои глаза. И что-то грозно вереща на лешего! Как же я растерялась сначала, а потом рассердилась от криков этих. Ведь казалось, что все уже наладилось! И снова палки — елки какие-то повылазили. От мысли, что все напрасно было, заплакать захотелось. Но нельзя слабость свою показывать, вспомнились дядюшкины уроки. Перед глазами промелькнул и сам Амадей. Вот, как вспомнишь, так и мерещится!