Бегущая зебра (СИ)

- Когда мне было года четыре или пять, - сказала Юлия, - я увидела двух ангелов в небе. Но когда я рассказала об этом мамочке, мамочка наорала на меня, чтобы я не выдумывала всяких глупостей. А когда я начала настаивать на объяснениях, то схлопотала по морде, поскольку мамочка была то ли пьяной, то ли с бодуна. Тогда я поняла, что есть вещи, которые существуют в небе или во мне, но только для меня. И если не хочешь получать по морде, то не болтай об этом с другими людьми. Лет до восьми или девяти я вообще не мыслила словами, а только образами. И очень быстро. Я не понимала, почему другие люди такие заторможенные, как будто спят. В первом классе я развлекала одноклассников тем, что считывала слова прямо с губ учительницы и проговаривала их раньше, чем она успевала их произнести. Эта учительница быстро отбила мне желание умничать - по губам. Я легко писала левой и правой рукой, слева направо и справа налево, но эта сучка била меня линейкой по рукам, пока не обучила выводить закорючки, держа левую руку за спиной. Я не помню, как и когда научилась читать, однако, у меня никогда не было необходимости читать по слогам - я схватывала смысл всей фразы целиком, не проговаривая ее в уме. Но эта училка заставляла меня бубнить "ма-ма", "па-па", пока я не приучилась читать ее идиотским способом. Постепенно, я научилась и мыслить по-идиотски - как все. Знаешь, зачем я тебе это рассказываю?

- Нет, - ответила Вальтро.

- Чтобы ты перестала заглядывать мне в глаза, как гребаный Гиппократ, - насмешливо сказала Юлия. - Когда я проснулась сегодня, то почувствовала, что мои мозги встали на место. Я снова мыслю, как в детстве - прямо, быстро и четко. Эта гребаная ветка выбила из меня идиотизм, понимаешь?

- Нет, - сказала Вальтро.

- Идиотизм - это слова, - сказала Юлия. - Это паутина слов, в которой мы путаемся и становимся медленными. Мы рождаемся быстрыми, мы можем получить все и сразу. Но идиоты, которые родились прежде, запутывают нас в паутину знаков, которыми они обозначают реальность. Мир - текучий, это мы твердые. Поэтому поток волочит нас по дну, как камни, ударяя о другие камни. Мы могли бы быть текучими, как мир, но каждый из наших идиотов-учителей опутывает нас собственным витком паутины, пока мы не превращаемся в твердый кокон. Я думаю, что смерть - это освобождение из кокона. Но когда мы улетаем, мы улетаем туда, откуда уже нет возврата.

- Без помощи приборов я не могла знать наверняка, - сказала Вальтро, - но по всем внешним признакам, ты была мертва. Однако же вернулась.

- Вот это я и пытаюсь тебе объяснить, - с нажимом сказала Юлия. - При помощи дурацких слов, которые ничего не объясняют. Я выгляжу дурой, когда говорю тебе, что чувствую себя парящей. А ты чувствуешь себя дурой без своих приборов - у тебя нет уверенности, ты не понимаешь, что произошло.

- А ты понимаешь? - спросила Вальтро. - Ты помнишь что-нибудь?

- Ничего я не помню, - ухмыльнулась Юлия. - Никакого белого света, никаких светящихся существ. Но я вернулась почему-то и вернулась парящей. Я знаю это без всякого понимания, потому что уже была такой в детстве, когда еще не начала жить. Я не принесла с собой ничего, чего у меня не было раньше, я потеряла то, что меня связывало. Детство - это когда мы выглядываем из смерти, а не заглядываем в нее. Я понимаю, что несу чушь, сестричка. Но обретение свободы - это потеря связей. Я не могу ничего вспомнить, потому что там - пустота, там не за что уцепиться. А здесь - пустота, заполненная словами, которые цепляют нас. За все надо платить. Я заплатила за выход из кокона - жизнью. А за билет в обратный конец - потерей веса. Я парю, я утратила способность цепляться за слова.

- Тем не менее, ты изъясняешься, как преподаватель философии, - усмехнулась Вальтро.

- Чушь собачья, - отрезала Юля. - Все это, - пустопорожняя болтовня, как и все философии. Слова неспособны ничего объяснить.

- Тогда зачем ты объясняешь? - спросила Вальтро.

- А зачем я целую тебя? - спросила Юля. - Я болтаю языком, я касаюсь тебя, чтобы не потерять контакта, - она приблизила свое лицо к лицу Вальтро, - с тем, кого люблю. Ты тоже парящая. Ты не уверена ни в чем. Твои слова, твои средства и методы, твои приборы, которыми ты измеряешь реальность, - это ненадежный лед, по которому ты скользишь. Я касаюсь тебя, я пытаюсь передать тебе уверенность - уверенность полета - и убедиться в собственном существовании.

ГЛАВА 15.

- Эй, эй! - завопил Жоржик от калитки, - Юлька, ты чего это целуешь мою Вальтро?! - Из-за его плеча, вежливо улыбаясь, торчал полковник с торчащим на плече удилом.

И Жоржик, и полковник были под мухой, разумеется, Жоржик шутил, разумеется, вся ситуация была легкой, веселой и несерьезной - дачной, и в другое время Юлия просто улыбнулась бы в ответ или ответила бы что-нибудь столь же легкое и соответствующее ситуации. Но окрик застал ее врасплох, в момент эмоциональной уязвимости. Она резко обернулась и вспыхнула на Жоржика таким взглядом, что тот чуть не упал в объятия полковника.