Бегущие в ночи

Гарри придвинулся ближе и крепко обхватил Войта за плечи, на мгновение ощутив, как он напрягся, вздрогнув, но все же промолчал.

За их спинами неожиданно грянул гром, зигзаг молнии разорвал темное полотно неба, солнце скрылось в черных грозовых тучах. Войт попытался отодвинуть Гарри за спину, но не получилось. Лицо Войта исказилось от напряжения, а в полных света, но невидящих глазах плескался страх. Это длилось лишь мгновение; Войт снова стал невозмутимым рыцарем, но в чертах его теперь сквозила только грусть.

— Что это? — выдохнул Гарри, не смея шевельнуться.

— Это они… — глухо ответил Войт.

В полумиле от них, совсем рядом с границей Запретного Леса, засиял алый свет. Постепенно он набирал силу, и вместе с тем Войта начала бить дрожь. Чтобы успокоиться воин стиснул рукоять меча.

— Смотри внимательно, — сказал он Гарри. — Такого ты не увидишь больше никогда в жизни…

Но Гарри и без того не мог оторваться от происходящего. Теперь и небо над верхушками деревьев Запретного Леса приняло багровый оттенок. Вновь грянул раскат грома, снова вспышка молнии озарила все вокруг; штормовой ветер рванул полы плащей. С ужасающим грохотом земная твердь расступилась, обнажив свои темные пылающие недра, и четыре неясные фигуры вырвались из Бездны. Породистые скакуны одновременно ударили копытами в землю, и по ней прошла ощутимая дрожь. Трое Всадников сразу же остановились рядом с разломом; четвертый, подняв коня в галоп, уже приближался к Гарри и Войту. По сверкающим золотым весам, притороченным к седлу, они еще издалека узнали Голода.

Подъехав ближе, Голод спешился. Войт, едва заслышав его твердые шаги, припал на одно колено, опустив голову и вонзив обнаженный меч в землю.

— Не надо, Войт, — подойдя, Голод мягко взял его за плечи и заставил подняться. — Падать на колени будешь перед Смертью.

Что‑то процедив сквозь зубы, Войт с лязгом вогнал меч в ножны.

— Не нужно так, — с улыбкой ответил Голод. — Ты сам знаешь, что не во всем прав.

Он бросил на Гарри проницательный взгляд, потом посмотрел на преждевременно поседевшую гриву Войта и слегка нахмурился.

— Ты рассказал? — спросил Голод Войта, скрестив руки на широкой груди.

— Да, — коротко ответил воин.

— Верни ему зрение, Голод, — Гарри чуть придвинулся к Войту и стиснул его плечо.

— Это не в моих силах, — ответил Всадник с грустью в голосе, но теперь он смотрел на Гарри с явным интересом.

— Тогда убей его, — резко произнес юноша. — Войт не заслуживает такой участи. Он достаточно служил вам, пора отпустить его на покой.

Голод нахмурился, глядя на него. Гарри невольно вздрогнул. Было что‑то в его глазах… Что‑то, что заставило вдруг сжаться от безнадежности сердце. И такая же безнадежность терзала самого Голода. Он бросил вопросительный взгляд на Войта, но лицо воина походило на лишенную эмоций маску.

— Похоже, ничего другого мне не остается… — медленно произнес Голод.

Гарри чуть прищурился и уверенно сказал:

— Верно… Ты ведь слишком уважаешь его, Всадник…

Мгновение поборовшись с собой, Голод кивнул и отошел успокоить своего скакуна, который неожиданно заржал и начал беспокойно бить копытами. Войт повернулся к Гарри и, взяв его ладонь в свои руки, сильно пожал.

— Войт, — тихо произнес Гарри; повинуясь внезапному порыву, он крепко обнял воина.

— Спасибо тебе… — шепотом отозвался Войт.

— Тебе спасибо… — так же тихо выдохнул Гарри. — Ты не будешь забыт мной, Вечный Воитель…

— Я не знаю, как благодарить тебя… — произнес Войт, отстраняясь.

— Не нужно… — Гарри печально улыбнулся; в глазах его блеснули слезы. — Я не сделал ничего особенного…

— Ты сделал больше, чем думаешь…

— Ну что?.. — неуверенно спросил, подойдя, Голод. — Ты не переду…

— Нет, — мягко перебил его Войт. — Прости, Голод… Я действительно слишком задержался у вас…

— Прощай, Войт… — грустно произнес Всадник.

— Прощай и ты, Голод, — Войт не сдержал легкой улыбки. — Я счастлив был служить тебе. Тебе, но не остальным. Прощай…

Судорожно сглотнув, всегда веселый и добродушный Голод подошел ближе к Войту и поднял руку с раскрытой ладонью. Внимательно всматриваясь в лицо воина, он коснулся пальцами груди Войта. Тот чуть дрогнул, и выражение его лица ощутимо изменилось. Были там и страдание, и счастье… как боль, граничащая с наслаждением.

— Прощай… Рад, что хоть чем‑то могу помочь… — в последний раз произнес Голод.

Он сжал ладонь в кулак и будто резко рванул на себя что‑то невидимое. Грянул оглушительный раскат грома. Ослепительная вспышка молнии полыхнула над их головами. Она жутковато высветила из сгустившегося полумрака мощную фигуру Войта; тело его выгнулось изящной дугой, запрокидываясь назад. Гарри хотел поддержать его, но Голод решительно мотнул головой.