Бегущие в темноте (СИ)

Уже знакомый мне коридор, соединяющий камеры, выглядел сейчас совсем иначе. Тишина некогда пустых камер сменилась угрожающим рычанием, дикими воплями и заунывным воем, доносившимися из-за решёток. В темноте сложно было разглядеть затаившихся по углам заключённых: фонарь Вольфа выхватывал только хвосты и мохнатые спины арестованных, норовящих как можно быстрее скрыться от яркого луча света.

Лис, с ужасом вслушиваясь в эту какофонию, переводил взгляд с клетки на клетку, не веря своим глазам, а для меня это было привычное зрелище – ну кто из нас хоть раз не был в зоопарке? Я молча шла позади…

- Вот, - гордо указал в камеру Вольф и, робко стукнув дубинкой по металлическим прутьям, в один прыжок оказался за спиной Ника.

Звонкое эхо разлетелось по коридору, и на пару мгновений звери притихли, а я различила глухой булькающий рык, доносящийся из глубины, который заставил меня невольно отступить. Хвост Ника распушился, но он, сделав шаг, чуть приблизился к решётке, зная, что ему ничего не угрожает – толщина её прутьев была настолько внушительна, что, пожалуй, даже бешеный носорог эпохи оледенения не смог бы выбраться наружу. По крайней мере, так казалось… Лис подступил ещё ближе и практически уткнулся носом в клубящуюся темноту камеры… Резкий удар в решётку с внутренней стороны заставил меня вздрогнуть, но Ник даже не пошевельнулся, а Вольф, нервно пискнув, отпрыгнул ещё дальше и срывающимся голосом просипел:

- Этого взяли самым первым… Он дичает с каждым часом всё сильнее!.. Судя по тому громкому делу, что ты так успешно раскрыл пару лет назад, это по твоей части, Ник.

Я пригляделась, и вровень с мордашкой лиса за выгнутыми прутьями, будто они были сделаны из пластилина, проступил безобразный оскал зверя, чью принадлежность к какому бы то ни было виду сложно было установить. Белые от ярости глаза сверкнули, и из его пасти вырвался неопределённый звук, напоминающий то ли вздох, то ли лай, обдав лиса брызгами слюны. Смахнув лапой зловонные капли, следователь проговорил:

- Всё намного страшнее, чем мне представлялось. Необходимо предпринимать срочные меры, времени очень мало… Кажется, его вообще почти что не осталось.

Я с любопытством заглянула в соседнюю камеру…

-Ник… Ник, посмотри на это!..

- А этот был задержан четверть часа назад, - бросил Вольф, проследив за моим взглядом, - Гиена ещё в первой стадии, как мы условились характеризовать меняющееся поведение зверей…

- Гиена?.. – лис заинтересовано перешёл от клетки к клетке. За решёткой сидел Шейк, безучастно уставившись в пустоту, и не проявлял ни малейших признаков сознания, - Вот тебе и раз! – пробормотал Ник, невольно почесав затылок, и шляпа съехала ему на лоб.

- Таким его и нашёл патрулирующий на краю города сержант Гну. Сидел в гаражах с побелевшими глазами. Гну подумал сначала – наркоман, что ли, - продолжал рассказывать волк, - Но тут дельце посерьёзнее будет.. М-да…

Ник потёр лапы, ехидно улыбаясь:

- Это чучело оказалось за решёткой раньше, чем я мог предположить!

С этими словами он обернулся к нам и продолжил:

- Мы найдём енота и тотчас отправимся на место преступления, - звонко цокая коготками по каменному полу, он растворился во тьме коридора, и я незамедлительно последовала за ним…

Выбравшись на свежий воздух, вдали от беснующихся в заточении зверей, нам всем стало немного легче, и, завидев припаркованную за углом «малышку» Ника, волк радостно взвизгнул:

- Ого, Ник! Да ты завёл свою старую подружку!.. – и, подскочив к автомобилю, бережно погладил отливающий в свете окон полицейского участка глянец капота, - А помнишь, как мы гоняли на ней прошлым летом к твоей лисичке? Во были времена! – Вольф не обращал внимания на угрюмый взгляд лиса и мечтательно продолжал, - Море, солнце!.. Никаких рапортов, задержанных и срочных выездов!..

- Садись, Вольф. Твоё место на заднем сидении.

Лис вскарабкался за руль, повернул оставленный в замке зажигания ключ, и «Плимут» мягко заурчал. Волк ёрзал от нетерпения скорее отправиться в путь, и я, усевшись рядом с Ником, спросила:

- Как долго нам ехать до Боба?

- Каких-то пара минут, он живёт в соседнем квартале, - лис утопил педаль газа, и «малышка», воинственно прорычав что-то на одном лишь ей и понятном языке, сорвалась с места. Пропетляв какое-то время узкими переулками, мы заехали в тихий двор, утопающий в кустах рябины и карликовых грушевых деревьев…

Старая детская площадка, окружённая несколькими двухэтажными бараками, навевала тоску: облупившиеся краской качели были сломаны, торчащий в ночное небо остов лишь отдалённо напоминал бывшую им ранее лесенку, рядом можно было различить заросшую бурьяном песочницу, и только деревянная ракета, чудом устоявшая, гордо смотрела вверх на звёзды. Дом, в котором жил Боб, одиноко маячил нам тусклым фонарём, расположенным над входом единственного подъезда со съехавшим козырьком, подпираемым витиеватыми кованными подкосами, а пара почти рассыпавшихся балконов печально глядела на нас сверху.

Оглядев двор, Вольф уныло прошептал себе под нос: