Бегущий без сна. Откровения ультрамарафонца

Большую часть взрослой жизни я только и делал, что успевал точно в срок закончить одно дело и тут же гнался за новым. Прошло уже так много времени с тех пор, как я в последний раз размышлял о жизни, что я уже не был уверен, что именно оставалось для меня важным. Жизнь летела так быстро, что у меня не было времени заглянуть внутрь себя. Мне казалось, что все вокруг плыли на той же глубине и их это устраивало. Всех нас завертел круговорот важных встреч и дорогих обедов, переговоров, в которых нельзя уступить, выгодных сделок, которые проворачивались в шикарных гостиницах, где вешалки для полотенец с подогревом, а махровые халаты украшены монограммами. Я постепенно привык к жизни в высшем обществе, к премиям и персональным финансовым бонусам. Появлялись все новые привилегии, и мое будущее выглядело блестяще. Но чувство, что мне чего-то не хватает, не отступало, я больше не мог его не замечать. Я двигался быстро, в этом я был уверен, но вперед ли? Мне нужны были ясность и осмысленность движения, и, возможно, мне не хватало приключений.

Что-то надломилось во мне в тридцатый день рождения. Утром Джули принесла завтрак в постель, что было очень приятно.

– С днем рождения, дорогой, – она улыбнулась и налила мне кофе, – ты можешь поверить, что тебе тридцать?

Этот простой вопрос, безобидно слетевший с ее губ, вогнал меня в абсолютный ступор. Впервые в жизни я осознал: мне тридцать лет! Как такое возможно? Мне казалось, что я еще даже не начинал жить. Как так получилось, что мне уже тридцать? На что ушли годы?

В тот момент я начал осознавать, что тратил жизнь впустую. Все, что имело для меня значение, – дружба и поиски нового, саморазвитие и чувство значимости – все исказилось под действием денег и вещей, на которые я их тратил. Я разочаровался в прелестях корпоративной жизни. Мне остро не хватало места, где я мог бы стать ближе к природе, познать свои возможности, подальше от офиса компании в здании корпорации в большом городе с переполненными торговыми центрами и людьми, которые оценивают других по машине (а у меня, конечно же, был новый Lexus).

Мне было необходимо пространство, где я мог бы свободно вздохнуть, разобраться с собой и понять в итоге, что для меня самое значимое в жизни. Я искал возможность раскрыть глаза и свежим взглядом посмотреть на мир.

– Милый, все в порядке? – спросила Джули. – Ты выглядишь так, как будто ты очень далеко отсюда.

– Нет, не в порядке, – ответил я. – Я запутался. Мне кажется, я застрял в повседневной рутине. Я работаю по двенадцать часов в день, и я не понимаю, что для меня действительно важно. Я боюсь, что через тридцать лет я проснусь на том же месте, где сейчас, только я буду лысым и весь в морщинах… и очень толстым. И мне горько.

– Ой, – сказала она, – может, кофе слишком крепкий?

– Вчера в газете я прочитал историю о покорителе Эвереста, который первым взошел туда без дополнительного кислорода, – сказал я. – Все считали, что почти невозможно подняться на самую высокую гору в мире без кислородных баллонов, но этот парень пошел и сделал это. После восхождения журналист спросил его, зачем же он пошел туда умирать, и знаешь, что он ответил? «Я пошел туда не умирать, я поднялся туда, чтобы жить».

Джули вежливо слушала меня, но я видел, что она не совсем понимает.

– Мне не хватает моей сестры, – сказал я, – я скучаю по тем временам, когда мы были рядом. Я хочу снова собрать вместе всю семью. Меня тошнит от того, что работа стала центром моей жизни, она меня разрушает. Мне чего-то не хватает. Тридцать лет – не рано для кризиса среднего возраста?

Остаток дня мы болтались по городу и не особо много сказали друг другу. Мы остановились пообедать в открытом кафе, и я немного поковырялся в еде.

Вечером я встретился с друзьями пропустить стаканчик в ночном клубе Paragon в Марине – модном районе Сан-Франциско. Город веселился, и все популярные бары ломились от таких, как я, напыщенных молодых профессионалов. Джули не была фанатом ночных разгулов, поэтому ушла домой пораньше. Я остался с ребятами и впервые за очень долгое время довольно сильно напился. В какой-то момент с одним из моих друзей поздоровалась красивая женщина, и он представил меня ей:

– Это Дин. Ему сегодня тридцать.

Я смутился от такого заявления и очень понадеялся, что женщина проигнорирует его. Но нет.

– Ну, привет, Дин, – сказала она, весьма любезно пожимая мне руку, – как оно, когда тебе тридцать?

«Весьма удручающе», – подумал я. Но вслух сказал: «Отлично!» – и лицемерно улыбнулся, растянув пьяный рот во всю физиономию.

Незнакомка, которая тоже жила в Сан-Франциско и работала в центре города, сказала, что очень редко бывает в барах. В этом я усомнился и купил ей выпить. Затем она угостила меня. Мы выпили за мой день рожденья. Где-то на задворках разума, в еще трезвой его части, я понимал, куда все идет, и совсем не хотел этого.