Бегущий человек

– Вовсе нет. Вы все время забываете, что вы анахронизм, мистер Ричардс. Люди не соберутся в барах и отелях, не пойдут на холод к витринам магазинов постоять за то, чтобы вам удалось бежать. Великий Боже! Ничего подобного. Они хотят видеть, как вас сотрут с лица земли, и, если смогут, помогут. Чем больше крови, тем лучше. И вам придется сражаться с Маккоуном. Эваном Маккоуном и его Охотниками.

– Похоже на название модной группы, – сказал Ричардс.

– Маккоун никогда не проигрывает, – сказал Киллиэн.

Ричардс хмыкнул.

– Вы появитесь в прямом эфире во вторник вечером. Более поздние программы склеены из магнитофонных записей, отснятых заранее пленок и прямых включений, когда это возможно. Мы же известны тем, что прерываем запланированные передачи, если особенно выдающийся претендент стоит на грани своего… как бы это выразиться, личного Ватерлоо.

Наши правила – сама простота. Вы – или оставшиеся в живых ваши родственники – получают сотню нью-долларов за каждый час, что вы на свободе. Мы выдаем вам на текущие расходы сумму в четыре тысячи восемьсот долларов при условии, что вы сможете скрываться от охотников в течение сорока восьми часов. Разумеется, в случае, если вы погибнете до истечения этого срока, разница подлежит возврату. Вам дается стартовое преимущество в двенадцать часов. Если вы продержитесь тридцать дней, вы выигрываете Большой Приз. Один миллиард нью-долларов.

Ричардс откинул голову и рассмеялся.

– Испытываю те же чувства, – сухо улыбнувшись, заметил Киллиэн.

– У вас есть вопросы?

– Всего один, – Ричардс наклонился вперед. Следы насмешки полностью исчезли с его лица. – Как бы вам понравилось быть, тем, на беговой дорожке?

Киллиэн расхохотался. Он держался за живот, и его жирный смех, как шары, раскатился по комнате.

– О… Мистер Ричардс… извините м-меня, – и снова сотрясался от смеха.

Наконец, промокнув глаза большим белым носовым платком, Киллиэн, казалось, взял себя в руки.

– Видите, не только вы обладаете чувством юмора, мистер Ричардс. Вы… Я… – Он задушил новый приступ смеха. – Пожалуйста, извините меня. Вы наступили на мою мозоль смеха.

– Вижу.

– Еще вопросы?

– Нет.

– Очень хорошо. Перед передачей состоится встреча всего персонала. Если в вашем удивительном мозгу возникнут вопросы, оставьте их до этой встречи. – Киллиэн нажал кнопку на письменном столе.

– Избавьте меня от дешевой закуски, – сказал Ричардс. – Я женат.

Брови Киллиэна поползли вверх.

– Вы вполне уверены? Верность достойна восхищения, мистер Ричардс, но от пятницы до вторника пройдет много времени. И принимая во внимание тот факт, что вы можете никогда больше не увидеть вашу жену…

– Я женат.

– Отлично. – Он кивнул девушке в дверях, и она исчезла. – Мы можем сделать что-нибудь для вас? У вас будет отдельный номер на десятом этаже, заказы на еду принимаются в пределах разумного.

– Бутылка хорошего бурбона. И телефон, чтобы я мог разговаривать с моей же…

– О нет, извините, мистер Ричардс. Бурбон мы вам доставим. Но как только вы подписываете этот документ, – он подтолкнул его к Ричардсу вместе с ручкой – вы ни с кем не можете общаться до вторника.

Может быть, вы пересмотрите вашу точку зрения на девушку?

– Нет, – ответил Ричардс, нацарапав свое имя на указанном месте. – Но не забудьте две бутылки бурбона.

– Конечно. – Киллиэн встал и вновь предложил свою руку для рукопожатия.

Ричардс вновь проигнорировал ее и пошел к выходу. Киллиэн смотрел ему вслед без выражения. Он не улыбался.

…Минус 086

Счет продолжается…

Девушка за конторкой проворно выскочила из своей норы, когда Ричардс шел через комнату, и вручила ему конверт. На конверте было написано:

«Мистер Ричардс,

Подозреваю, что во время нашего интервью вы умолчите о тем, что остро нуждаетесь в деньгах прямо сейчас. Не так ли?

Вопреки всем слухам, Администрация Игр не выдает авансов. Вы не должны рассматривать себя как конкурсанта во всем блеске, который влечет за собой это слово. Вы не Фри-Ви-звезда, а всего лишь рабочая лошадь, которой чрезвычайно хорошо платят за опасную работу.

Однако правила Администрации Игр не запрещают мне предложить вам личное одолжение. В этом конверте вы найдете десять процентов вашего первоначального жалования – не в нью-долларах, хочу вас предупредить, а в сертификатах Игр, подлежащих обмену на доллары. Если вы решите послать эти сертификаты вашей жене, как вы, полагаю, сделаете, она обнаружит, что у них есть одно преимущество перед нью-долларами: респектабельный врач примет их в качестве официального вознаграждения, а шарлатан – нет. Искренне ваш, Дэн Киллиэн.»

Ричардс открыл конверт и вытащил пухлую чековую книжку с эмблемой Игр на пергаментной обложке. В ней было сорок восемь купонов достоинством в десять нью-долларов каждый. Ричардс почувствовал, как его заливает волна абсурдной благодарности к Киллиэну, и сокрушил ее. Он не сомневался, что Киллиэн вычтет эти четыреста восемьдесят долларов из его аванса, и, кроме того, это была чертовски дешевая страховка за большое шоу, постоянное счастье клиента и высокооплачиваемую работу самого Киллиэна.

– Дерьмо, – произнес он.