Бегущий человек

Ричардс крикнул:

«Получай! Я дергаю за кольцо!»

Маккоун хрипло взвизгнул. Шатаясь, сделал два шага, по дороге ударился крестцом о ручку кресла номер 95 и, не удержавшись, рухнул в кресло, как человек в петлю, молотя в воздухе руками, будто неистово отмахиваясь от кого-то.

Его руки застыли, обхватив голову, как окаменевшие птицы с растопыренными крыльями. В этой гротесковой рамке его лицо смотрелось как известковая маска смерти, на которую кто-то для смеха нацепил очки в золотой оправе.

Ричардс захохотал. Поначалу звук собственного смеха изумил его, показался ему трескучим и нерешительным. Как давно уже он как следует не хохотал – от души, свободно и неудержимо, смехом, исходящим из глубины живота! Ему показалось, что он за всю свою жизнь, серую, тяжелую, незатейливую, – так не смеялся. Но сейчас он отыгрался за все.

– Ах ты ублюдок!

Голос Маккоуна подвел своего хозяина: казалось, он не говорил, а только открывал рот. Его лицо выглядело измятым и заляпанным, как у затисканного до дыр плюшевого мишки.

Ричардс засмеялся снова. Он облокотился на ручку кресла свободной рукой и смеялся не переставая.

…Минус 022

Счет продолжается…

Когда голос Холлоуэя сообщил Ричардсу, что самолет пересекает границу Канады и штата Вермонт (Ричардс подумал, что Холлоуэй знает свое дело; он сам ничего, кроме темноты, рассекаемой пучками света, внизу под собой не видел), Ричардс осторожно отставил в сторону свой кофе и сказал:

– Дайте мне, пожалуйста, карту Северной Америки, капитан Холлоуэй.

– Физическую или политическую? – тут возник новый, незнакомый голос. Ричардсу показалось, штурмана. Теперь он, скорее всего, притворялся услужливым, но непонятливым, не разобравшись, какая карта ему нужна. А на самом-то деле никакая.

– Обе, – произнес он безо всякого выражения.

– А вы пошлите за ней женщину.

– Как тебя звать-то?

Воцарилось смущенное молчание, характерное человека, который с неожиданной тревогой понял, его как-то выделяют среди других.

– Донахью.

– У тебя есть свои ноги, Донахью. Думаю, что ты сбегаешь и все принесешь сюда сам.

Донахью сбегал. У него были длинные волосы, зализанные назад, и брюки, скроенные достаточно тесно, чтобы показать другим то, что смотрелось как сумка с мячиками для гольфа, висящая между ног. Все карты были упакованы в пластик. Ричардс не разобрал, во что были упакованы яйца Донахью.

– Я не хотел вас обидеть, – с неохотой сказал он. Ричардс подумал, что лицо это ему знакомо. Молодой везунчик, куча свободного времени, проводит его в основном слоняясь в поисках развлечений в самых паршивых местечках больших городов, шатаясь по компаниям богатеньких, иногда – пешком, а чаще – на мотоциклах. Все они – пидоры. Это должно быть искоренено. Они должны оставить в покое наши общественные уборные. Такие типы редко осмеливаются появляться в увеселительных заведениях днем, предпочитая им кромешную тьму гетто. А когда они посещают эти заведения, тут-то из них дерьмо и вышибают.

Донахью напряженно переминался с ноги на ногу под тяжелым взглядом Ричардса.

– Что-нибудь еще?

– Ты что, педераст, парень?

– А?

– Да нет, ничего такого. Ну иди обратно. Помогай управлять самолетом.

Донахью стремительно удалился, шаркая ногами. Ричардс очень скоро разобрался, что карта с городами, поселками и дорогами – это политическая карта. Ведя палец от Дерри к канадско-вермонтской границе по направлению к западу, он прикинул, где они сейчас находятся.

– Капитан Холлоуэй!

– Слушаю.

– Разворачивайте самолет влево!

– Что? – Холлоуэй был искренне поражен.

– Я имею в виду, на юг. Южнее. И помните…

– Я помню, – сказал Холлоуэй. – Не беспокойтесь.

Самолет накренился. Маккоун ссутулившись сидел в том самом кресле, в которое рухнул, пожирая Ричардса ненавидящим -взглядом.

…Минус 021

Счет продолжается…

Ричардс вдруг сообразил, что периодически проваливается в сон, и это его напугало. Монотонный тяжелый гул моторов коварно убаюкивал его. Маккоун прекрасно понимал, что происходит с Ричардсом, и напружинился, как лиса перед охотой. Амелия тоже все понимала. Она горестно съежилась на переднем сиденье около кухни, наблюдая за ними обоими.

Ричардс выпил еще две чашки кофе. Не очень-то помогло. Все труднее и труднее было сосредоточиваться и следить за картой и за бесстрастными сообщениями Холлоуэя о пути их незаконного полета.

Наконец, Ричардс ударил себя кулаком по тому месту, куда попала пуля. Боль была мгновенной и сильной, как ушат холодной воды в лицо. Из углов стиснутого рта вырвался свистящий, шипящий крик, похожий на стереозвук. Красная кровь из раны напитала его рубашку и потекла по руке. Амелия застонала.

– Через шесть минут мы будем пролетать Олбани, – сказал Холлоуэй. – Если вы выглянете, вы увидите – Олбани останется слева от нас.

– Расслабься, – сказал Ричардс сам себе. – Расслабься. Просто расслабься. Господи, когда же это кончится? Уже скоро. Было без пятнадцати восемь.

…Минус 020

Счет продолжается…