Бегущий человек. Худеющий (сборник)

– Сейчас десять часов десять минут. Дам им еще четыре или пять часов. Я слышал, что они будут делать небольшой бизнес в городе, много-много гадать. А их собаки – питбультерьеры. Боже милостивый. Те собаки, что ты видел, – не питбультерьеры?

– Я, кажется, в жизни не видел такой породы, – сонно ответил Билли. – Там у них, по-моему, дворняги.

– Питбуль выглядит как смесь терьера и бульдога. Очень дорогостоящая порода. Если хочешь посмотреть на схватку питбулей, должен оплатить стоимость погибшего пса, прежде чем они начнут делать ставки. Гнусный бизнес. Вообще, я смотрю, в этом городе все высокого класса, верно? Очки «Феррари», яхты с наркотиками, собачьи бои. Да еще и гадание.

– Будь осторожен, – сказал Билли.

– Буду, – отрубил Джинелли. – Не беспокойся.

Вскоре Билли заснул. Проснулся, когда часы показывали без десяти четыре. Джинелли в комнате не было. Им вдруг овладела уверенность, что Джинелли мертв. Однако тот появился без четверти шесть, и притом настолько живой, что показался слишком большим для этой комнаты. Его лицо, руки, одежда были испачканы грязью, пахнущей морем. Он улыбался, а в глазах прыгали все те же сумасшедшие огоньки.

– Уильям, мы сейчас соберем твои вещички и уедем из Бар-Харбора. Знаешь, как государственный свидетель, которому надо скрыться в безопасное место.

– Что ты сделал? – встревоженно спросил Билли.

– Спокойно, спокойно! То, что и собирался сделать, – ни больше ни меньше. Но знаешь, когда палкой разломаешь осиное гнездо, самое правильное дело – драпануть подальше, Уильям, верно?

– Да, но…

– Времени нет. Я могу разговаривать, только упаковывая твои вещи.

– Куда?! – почти завопил Билли.

– Недалеко. По пути скажу. Давай уходить. Кстати, неплохо бы тебе сменить рубашку. Ты хороший парень, Уильям, но начинаешь малость попахивать.

Билли направился было в контору, чтобы сдать ключ от номера, но Джинелли слегка коснулся его плеча и взял ключ из его руки.

– Я лучше положу его на ночной столик в твоей комнате. У тебя все уплачено по кредитной карточке?

– Да, но…

– Ну тогда позволим себе неформальное прощание. Никому от этого не плохо, и поменьше внимания к нам, верно?

Женщина, бежавшая трусцой по дороге, бросила на них взгляд, потом посмотрела широко раскрытыми глазами. Джинелли перехватил ее взгляд. Билли, к счастью, ничего не заметил.

– Я даже десять долларов оставил горничной, – сказал Джинелли. – Поедем на твоей машине. Я поведу.

– А твоя где? – Он знал, что Джинелли тоже взял в аренду машину. И только теперь до него дошло, что он не услышал звука мотора, перед тем как появился Джинелли. Для утомленного разума Билли все происходило слишком стремительно, чтобы успеть как следует разобраться в происходящем.

– С ней все в порядке. Я оставил ее на боковой дороге милях в трех отсюда и дошел пешком. Снял, правда, крышку с распределителя и оставил записку, что машина поломалась, а я вернусь через несколько часов. Это на тот случай, если кто-то проявит излишнее любопытство. Хотя не думаю, что такие найдутся. Там на самом проселке трава растет посередине.

Мимо проехал автомобиль. Водитель посмотрел на Билли Халлека и замедлил ход. Джинелли увидел, как он вытянул шею и оглянулся на них.

– Пошли, Билли. Люди на тебя заглядываются. Следующие любопытные могут оказаться не теми людьми.

Спустя час Билли сидел перед телевизором в комнате другого мотеля. Комната была частью довольно задрипанных апартаментов мотеля с названием «Голубая луна автомобильного двора». Находился он всего в пятнадцати минутах езды от Бар-Харбора, но Джинелли был явно доволен. По телевизору Вуди Вудпеккер, дятел-пройдоха, продавал страховку говорящему медведю.

– О’кей, – сказал Джинелли. – Ты тут отдыхай, Уильям, а я смываюсь на весь день.

– Вернешься снова туда?

– Вернуться в гнездо шершней, когда они там вовсю летают? Нет уж, мой друг, только не я. Не сегодня по крайней мере. Сегодня с автомобилями поиграю. Сегодня ночью будет достаточно времени для второго этапа действий. Может, выкрою время заглянуть к тебе, но особенно на это не рассчитывай.

Билли не увидел Ричарда Джинелли до девяти утра следующего дня, когда тот подкатил на синем «шевроле-нова», явно не компании «Херц» или «Авис». Краска была тусклой, в пятнах. Ветровое стекло рядом с водительским местом пересекала тонкая трещина, на багажнике – крупная вмятина.

На этот раз Билли еще часов шесть назад снова решил, что Джинелли мертв. Теперь он радостно приветствовал его, пытаясь скрыть слезы облегчения. Казалось, вместе с весом он терял способность контроля над своими эмоциями. В это утро, когда взошло солнце, он впервые ощутил ускоренное и неровное сердцебиение. Ловил ртом воздух и стучал себя по груди здоровой рукой. Постепенно сердце унялось, но факт оставался фактом: первые признаки аритмии.

– Я думал, что ты погиб, – сказал он Джинелли, когда тот вошел.

– Ты все повторяешь это, а я все снова возникаю. Ты бы лучше успокоился насчет меня, Уильям. Если думаешь, что я недооценил этого старого хрена, ошибаешься. Он умен и опасен.

– Что ты имеешь в виду?

– Ничего. Потом скажу.

– Сейчас скажи!

– Нет.