Бегущий по лезвию

— Никто и никогда не победит мусор. Выиграть можно только временно. В каком-то отдельном месте. Как в моей квартире, где мне удалось создать подвижное равновесие между давлениями мусора и немусора. Но потом я или умру, или уеду, и мусор возьмет свое. Это всеобщий закон, он действует во всей Вселенной. Вся Вселенная движется к конечному состоянию полой мусоризованности. Не считая, конечно, Вилбура Сострадального и его пути вверх, — добавил он.

Девушка непонимающе смотрела на него.

— Не вижу связи.

— Но в этом весь смысл сострадализма. — Он опять был озадачен. — Разве вы не участвуете в сопереживаниях? И у вас нет генератора эмпатии?

После некоторой паузы девушка сказала осторожно:

— Я его не взяла с собой. Я думала, что найду свободный аппарат здесь.

— Но ведь эмпатический генератор, — заикаясь от волнения, сказал он, — это самая личная вещь, какая может быть у человека! Это продолжение вашего тела. Это способ, которым вы соприкасаетесь с чувствами других людей и прекращаете одиночество. Хотя вы это все знаете… все это знают. Сострадальный позволяет даже таким, как я… — Он оборвал себя, но было поздно. Он уже выдал себя, и по вспыхнувшему на лице девушки внезапному отвращению он понял, что она его разгадала.

— Я почти прошел тот тест, — сказал он осипшим, дрожащим голосом. — На умственные способности. Я умеренный специал, совсем не такой, как многие остальные. И Сострадальному это все равно.

— Насколько это касается меня, — сказала девушка, — то я считаю это главным недостатком сострадализма. — Голос был спокоен и прозрачен. Она констатировала факт своего отношения к недоумкам, понял Джон Исидор.

— Я пойду, наверное, обратно, — сказал он и направился к лестнице, сжимая в руке ненужную пачку маргарина. Тепло руки сделало маргарин мягким, как воск.

Девушка смотрела ему вслед со спокойным, бесстрастным лицом. Потом позвала:

— Подождите!

— Зачем? — спросил он, обернувшись.

— Вы мне нужны. Чтобы подыскать соответствующую мебель. В других квартирах, как вы говорили. — Она гордо подошла к нему, ничуть не стесняясь своей обнаженной груди. — В какое время вы возвращаетесь после работы? Вы бы могли помочь.

— А вы не могли бы приготовить для нас ужин? Если я принесу кое-что из продуктов? — спросил Исидор.

— Нет, у меня слишком много дел.

Она отмахнулась от предложения, даже не поняв, заметил Исидор. Теперь, когда исчез первоначальный страх, в ее поведении появилось нечто другое. Что-то очень странное, подумал Исидор. И прискорбное. Холодность. Как дыхание вакуума, заполняющего просторы между обитаемыми планетами. И дело было не в том, что она говорила или делала. Дело было в том, чего она не говорила и не делала.

— Как-нибудь в другой раз, — сказала девушка и направилась к своей двери.

— Вы не забыли, как меня зовут? — с готовностью сказал ей вслед Джон Исидор. — Джон Исидор. Я работаю…

— Вы уже говорили. — Она на секунду остановилась в дверях.

— У какого-то невероятного типа по имени Ганнибал Слоут, который, как я подозреваю, существует только в вашем воображении. Меня зовут… — Она бросила на него последний холодный взгляд и, входя в дверь, решила продолжить:

— Рейчел Розен.

— Вы из ассоциации Розена? Самого крупного производителя гуманоидных роботов в солнечной системе? Поставщика роботов для программы колонизации?

Странное, неясное выражение мелькнуло в лице Рейчел. И исчезло.

— Нет, — сказала она. — Ничего не знаю об этой фирме. Еще одна ваша недоумочная фантазия, надо понимать. Джон Исидор и его персональный генератор эмпатии. Бедняжка мистер Джон Исидор.

— Но судя по вашему имени…

— Меня зовут Прис Страттон. Это мое имя по мужу, я пользуюсь только этим именем. Можете звать меня Прис. — Она подумала и поправилась. — Нет, лучше обращайтесь ко мне как к миссис Страттон. Мы еще друг друга почти не знаем. По крайней мере, я вас не знаю.

Дверь захлопнулась, и Исидор остался один в пыльном коридоре, погруженном в унылый полумрак.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Да, вот такие дела, подумал Джон Р. Исидор, сжимая размякший кубик маргарина. Возможно, она потом передумает и разрешит называть себя Прис. А я, может, достану к ужину банку довоенных овощных консервов. Может быть, она не умеет готовить? Ничего, я покажу. Я приготовлю для нас двоих ужин сам. И покажу ей, как готовить еду, на будущее. Она наверняка захочет готовить, как только я научу ее. Большинство женщин, даже молодых, любят готовить. Это инстинкт.

Поднимаясь по темной лестнице, он вернулся в свою квартиру.