Бегущий по лезвию

— Вы скажите мне правду, верно? — спросил Ресч. — Если я андроид, вы мне так и скажите, да?

— Конечно.

— Потому что я на самом деле хочу знать. Я должен знать. — Фил Ресч заново раскурил сигару, заерзал, устраиваясь поудобнее.

— Вам понравилась картина, которую рассматривала Люба Люфт? — спросил он Рика. — Мне очень. Не люблю реализма. Я предпочитаю Пикассо и…

— «Зрелость» датируется 1894 годом, — коротко ответил Рик. — Тогда кроме реализма ничего еще не существовало. Примите во внимание.

— Но та, вторая, где человек зажимает уши и кричит, не очень типична для реалистической манеры.

Открыв чемоданчик, Рик достал приборы для теста.

— Тонкая работа, — отметил Ресч, наблюдая за сборкой аппарата. — Сколько нужно вопросов, прежде чем вы сможете дать точный ответ?

— Шесть или семь.

Он протянул Ресчу сетку — диск датчиков с липкой стороной.

— Приложите к щеке. Плотно. Теперь свет… — Он нацелил луч. — Свет сфокусирован на вашем зрачке. Не шевелитесь, старайтесь, чтобы глаз был как можно более неподвижен.

— Флуктуация рефлекса, — определил Ресч. — Но стимул имеет физическую природу. Это будет вопрос. То, что мы называем реакцией на вздрагивание.

— Думаете, что сможете ею управлять?

— Только не начальной амплитудой. Это вне волевого контроля. Если бы не… — Он замолчал. — Начинайте. Я волнуюсь, извините, если слишком много болтаю.

— Можете говорить, сколько угодно, — сказал Рик.

Говори, говори, всю дорогу к могиле, подумал он. Если тебе нравится. Рику было все равно.

— Если тест покажет, что я андроид, — пробормотал Ресч, — ваша вера в человечество будет возрождена. Но поскольку этого результата не предполагается, то советую вам начать формулировать идеологический принцип, внутри которого и мне найдется…

— Первый вопрос, — сказал Рик. Все было готово, стрелки на циферблатах подрагивали. — Главный фактор — время реакции, старайтесь поэтому отвечать максимально быстро. — Он по памяти выбрал первый вопрос. Испытание началось.

Когда тест был окончен, Рик некоторое время сидел молча. Потом начал разбирать прибор, совать принадлежности обратно в чемоданчик.

— Ответ я знаю по выражению вашего лица, — сказал Фил Ресч. Он вздрогнул с почти судорожным облегчением. — Ладно, можете отдать мне лазер.

Он протянул руку ладонью вверх.

— Кажется, вы были правы, — признал Рик. — Относительно мотивов Гарланда. Он хотел посеять недоверие между нами. Поэтому солгал. — Он чувствовал сильную усталость — и физическую, и психологическую.

— Вы уже сформулировали какие-то соответствующие принципы, — поинтересовался Ресч, — которые объясняли бы мое существование как части человеческого рода?

— В вашей эмпатической способности ролеобразования должен быть дефект. Его не регистрирует наш тест. Ваше отношение к андроидам.

— Естественно, этот параметр не испытывается.

— Возможно, следовало бы его ввести.

Раньше это Рику никогда в голову не приходило, он не чувствовал никакого сочувствия к убиваемым анди. Он всегда считал, что воспринимает андроидов как совершенно умные машины. Но в сравнении с Филом Рёсчем чувствовалась заметная разница. И инстинктивно он чувствовал, что он прав. Сопереживание относительно искусственной структуры? Которая только делает вид, что живет? Но Люба Люфт казалась живой на самом деле. Симуляцией здесь не пахло.

— Вы понимаете, что тогда произойдет? — тихо сказал Ресч. — Если мы включим андроидов в наш спектр эмпатической способности, наравне с животными?

— Мы не сможем защищаться.

— Именно. Этот новый тип, «Узел-6»… они нас затопят, раздавят. Между «Узлом-6» и людьми, как барьер, стоим мы, вы и я — агенты по борьбе с андроидами. Мы — барьер, сохраняющий разницу. Благодаря нам она остается видимой и четкой. Тем более. — Он замолчал, видя, что Рик снова начал доставать из чемоданчика приборы. — Я думал, что тест кончился.

— Я хочу задать вопрос самому себе. И хочу, чтобы вы считывали показания стрелок. Я сам вычислю результат. Вы мне скажете показания.

Он приклеил к щеке сетку датчиков, настроил карандаш-излучатель, направив его себе прямо в глаз.

— Вы готовы? Следите за циферблатами. Временной интервал значения не имеет. Только величина отклонения стрелки.

— Конечно, Рик, — с готовностью сказал Фил Ресч.

Рик сказал громко:

— Я спускаюсь в лифте вместе с пойманным андроидом. Кто-то из посторонних убивает его, без предупреждения.

— Никакой особой реакции, — сказал Ресч.

— Что показали стрелки?

— Левая: 2.8. Правая: 3.3.

— Андроид — женщина, — сказал Рик.

— Теперь 4.0 и 6.0, соответственно, — сообщил Ресч.

— Довольно высоко, — сказал Рик. Он отклеил сетчатый диск и выключил карандашный луч. — Это эмпатическая реакция. Это примерно то, что показывает в среднем испытуемый человек. Исключая самые экстремальные, те, что касаются обивки из детской кожи и так далее… кроме чисто патологических вопросов.

— Что из этого следует?

— Что я способен сопереживать, по крайней мере, некоторым андроидам. Некоторым. Не всем, а… одному-двум.

Например, Любе Люфт, сказал он себе. И я ошибался. В реакции Ресча нет ничего нечеловеческого, это моя реакция отклоняется от нормы.