Бегущий в Лабиринте

— Да никакая она не моя девушка, ряха ты паршивая!

— Вау, — подивился Чак, — ты уже перенял у Алби его грязные словечки. — Было ясно, что мальчик изо всех сил старается балагурить, как бы говоря, что ему всё трын-трава, но глаза его не могли лгать. — Нет, правда — желаю удачи.

— Спасибо, куда ж нам без твоих пожеланий, — закатил глаза и Минхо. — До скорого, шенк!

— Ага, до скорого, — прошептал Чак и повернулся, чтобы уйти.

На Томаса накатила грусть: может так статься, что он больше никогда не увидит ни Чака, ни Терезы, ни кого другого из приютелей. Его охватил внезапный порыв подбодрить мальчугана:

— Не забывай моё обещание! — прокричал он вслед удаляющемуся Чаку. — Я верну тебя домой!

Чак обернулся и отсалютовал отогнутыми кверху большими пальцами. В глазах его блеснули слёзы.

Томас тоже воздел кверху большие пальцы. Затем они с Минхо закинули рюкзаки за спины и вошли в Лабиринт.

ГЛАВА 44

Ребята бежали без передышки, пока не оказались на половине пути к последнему тупику Восьмой секции. Они показывали хорошее время (вот когда Томас особенно оценил свои часы, ведь небо всё время оставалось серым), потому что бежали без задержек: как выяснилось почти сразу, стены оставались на том же месте, что и вчера. Ничто не переменилось, и не было необходимости в заметках или зарисовках. Так что задача Бегунов заключалась в том, чтобы добежать до последнего тупика и пуститься в обратный путь, внимательно изучая окружающее в поисках того, что, возможно, не было замечено раньше — всё равно чего. Минхо позволил отдыхать целых двадцать минут, прежде чем они двинулись дальше.

На бегу они не разговаривали. Минхо вдолбил Томасу, что на разговоры затрачивается слишком много энергии, так что юноша сосредоточился на ровности шага и дыхания. Вдох-выдох, вдох-выдох... Они всё больше углублялись в Лабиринт, погрузившись каждый в свои мысли, и единственным аккомпанементом их бегу был топот ног о твёрдый камень пола.

И вдруг на третьем часу бега с Томасом заговорила Тереза, приведя его в изумление — ведь она вещала сквозь массивные стены, изнутри Приюта:

«У нас прогресс, мы выискали ещё пару слов. Но и они какие-то бессмысленные».

Первым побуждением Томаса было игнорировать её речи — уж больно ему не нравилось, что кто-то может вот так запросто вламываться в его святая святых — в его сознание. Но желание поговорить с ней оказалось сильней.

«Ты слышишь меня? — спросил он, визуально представляя себе эти слова и мысленно бросая их ей. Впрочем, невозможно объяснить, как он это делал. Сосредоточился и произнёс ещё раз: — Ты меня слышишь?»

«Да! — отозвалась она. — Особенно второй раз — совсем отчётливо!»

Томас был потрясён. Так потрясён, что чуть не остановился. Сработало! «Интересно, почему у нас так получается?» — снова послал он в эфир. Разговаривать подобным образом, оказывается, непросто — от напряжения у него уже начала трещать голова.

«Наверно, между нами особая близость. Кто знает, может, мы были влюблённой парочкой», — отозвалась Тереза.

Томас споткнулся и на полной скорости растянулся на полу. Минхо обернулся на грохот, не снижая скорости. Смущённо улыбнувшись, Томас вскочил на ноги и припустил вдогонку. «Что?!» — наконец удалось ему спросить.

Он почувствовал, как она смеётся — будто калейдоскоп цветных огоньков вспыхнул в его голове. «Странное дело, — сказала она. — Ты вроде как чужой, но я почему-то знаю, что это не так».

Томаса охватила дрожь, и одновременно бросило в жар. «Прошу прощения, что перебиваю, но мы и есть чужие. Я познакомился с тобой совсем недавно, не помнишь разве?»

«Извини, Том, но, может, хватит валять дурака? Я думаю, кто-то поиграл с нашими мозгами, вложил в них эту способность к телепатии. Причём до того, как мы появились здесь. Вот почему я думаю, что мы уже тогда знали друг друга».

Он призадумался над её словами и пришёл к выводу, что она, пожалуй, права. Хорошо бы, если бы это было так — она уже по-настоящему нравилась ему. «Поиграл с нашими мозгами? — спросил он. — Как?»

«Не знаю. Это воспоминание ускользает от меня, никак не схвачу. Я говорила —кажется, мы вместе делали какое-то большое дело».

Томас думал о том, что он с самого начала чувствовал с нею некую связь, с того момента, когда она прибыла в Приют. Ему захотелось копнуть глубже — что она ответит?

«О чём ты говоришь?»

«Ага, если бы я знала. Всего лишь подбрасываю тебе идеи — а вдруг где-нибудь у тебя в башке да зазвенит звонок».

Теперь Томасу пришло на ум то, что он слышал от Гэлли, Бена и Алби. Все они высказали подозрения на его счёт, что он каким-то образом был их врагом, что ему нельзя доверять. А потом и Тереза тоже сказала, что это они — Томас и Тереза — приложили руку к происходящим здесь событиям: «Ты и я, Том. Мы сделали это с ними. С нами».

«Этот код должен что-то значить, — продолжала она. — И ещё то, что я написала у себя на руке — “ПОРОК — это хорошо”».

«А может быть, что и ничего не значит, — ответил он. — Кто знает, а вдруг мы возьмём и найдём выход?»