Бегущий всегда одинок

Если бы между богатеем и полковником не встали стеной спустившиеся на манеж солдаты, Азис, не исключено, полез бы в драку с Густавом, и «представление» получило бы непредсказуемый финал. Богатей был забиякой-горлопаном, причем существенно нетрезвым, а его телохранитель не стал бы безропотно сносить затрещины и оскорбления.

Но солдаты – вышли. Они не имели обязательств перед крикливым барином, они загородили собой собрата из касты Видящих.

И Азис вопил уже из-за их спин:

– Под суд! В тюрьму! На каторгу!! Я добьюсь, чтобы тебя лишили прав и вышвырнули из Ордена, как паршивую собаку!!

Как говорилось выше формально Азис оставался прав. Закон был полностью на стороне работодателя.

Солдаты оттесняли крикуна с арены. С Густавом заговорил факир:

– Спасибо, – утирая рукавом со лба обильный пот, проговорил циркач. – Вы спасли моего сынишку, я выступлю на суде в вашу защиту… А он… этот господин… и вправду будет с вами судится?

– Будет, – с уверенностью кивнул Шип.

На этот раз полковник не ошибся. А Азис получил то, чего хотел: на несколько дней скандал в цирке стал главной новостью столицы, скотопромышленник по максимуму привлек к себе внимание, носился по городу, как павлин с горящим хвостом, и на суде испепелил бывшего телохранителя пламенной речью.

На каторгу Шипа, правда, не отправили. Но трехлетнее поражение в правах и отлучение от Ордена телохранителей полковник заработал. Густаву не помогло заступничество свидетелей из солдат и циркачей, закон был строг и разночтений не имел.

Выслушав вердикт судьи Густав вышел из зала и уже на улице увидел поджидавшую его толпу в ярких одеждах. Циркачи пришли всей труппой поддержать спасителя маленького коллеги. Вперед шагнул низенький полный господин с золотой серьгой в ухе, поклонившись Густаву, он важно произнес:

– Уважаемый полковник, мы все вам благодарны. И будем очень рады, если вы примете наше предложение. Господин Шип – вы не хотели бы у нас поработать? У нас много трюков, которые можно усложнить, и человек вашей квалификации способен нам помочь…

Густав слушал речь директора столичного цирка, а в голове его еще звенели обличительные слова судьи (старательно и опытно скрывавшего сочувствие к вояке, влипшему в историю). Покидая заседание Шип совсем не знал, куда пойдет. На три года Азис обеспечил бывшего телохранителя «волчьим билетом», теперь, куда бы не направился полковник, его везде ждал отказ. Следуя судебному решению Орден не позволит ему наниматься и не станет защищать его права. Вернуться на армейскую службу тоже не получится: Орден является подразделением касты Видящих и поражение в правах распространяется на армию.

По закону Густав стал отверженным на полные три года. И потому он принял предложение директора. Его пригласили работать не в качестве охранника-телохранителя, от Ордена претензий не последовало. Без малого три года Шип помогал до ювелирности шлифовать сложнейшие трюки и дважды спасал циркачей, что рисковали жизнью на потеху публике. Полковник Густав Шип и на вольном выпасе зря хлеб не ел.

За неполные три года циркачи стали семьей для бывшего вояки. Вытащенного из пламени акробата Тимура полковник учил борьбе и битве на мечах, на хмурого сероглазого армейца с квадратным подбородком и волевым лицом ласково поглядывали почти все незамужние циркачки.

В общем, говоря капитану Марту, что ему нравится его новая работа, Густав практически не лукавил: шумные и жизнерадостные циркачи прекрасная компания для хлебнувшего войны мужчины, пораженный в правах и отвергнутый кастой, он никогда не чувствовал себя более свободным.

Но Март не мог принять слова полковника за чистую монету.

– Ты к нам решил вернуться? – негромко поинтересовался капитан.

Шип не успел ответить, так как к ним подошел Саул. Не обратив внимания на начальника внешнего караула, представитель касты Слуг слегка кивнул Густаву, предлагая ему следовать за собой.

Полковник прошел в широкие ворота правительственной резиденции.

В огромном парке у подножия Дворца за эти годы ничего не изменилось. В фонтанах били струи ледяной воды, что протекала в трубах под землей от высокогорного источника. Причудливо подстриженные кустики не превышали человеческого роста: дорога от ворот до резиденции просматривалась и простреливалась. Над клумбами порхали бабочки, прогретые полуденным солнцем каменные скамейки казались раскаленными.

Саул шел впереди, катился по дорожке, словно крепенькая бочка. Шип не пытался его обогнать, приноровился к темпу коротконого слуги и смотрел на величественную «виноградную гроздь» Дворца. Путь от внешних ворот до резиденции был не таким уж малым, но проезжать на территорию позволялось лишь карете правителя. Все прочие повозки оставались за воротами.

Преодолев парадную аллею и пройдя в ворота внутренней ограды, Саул, довольно удивив полковника, свернул не к административным помещениям Дворца, а направился на половину государя. Шип думал, что его ждут в канцелярии или службе охраны, но Саул все дальше и дальше углублялся в личные помещения правителя.