Бей или умри

– Спа… Мне очень… Благодарю за оказанную честь. – Выдать связанную фразу получилось со второй попытки, улыбнуться – с третьей, но к тому времени я была уже практически спокойна. До радостной безмятежности Лао далековато, но для деловой беседы с чудовищем сойдёт. – Я не ценитель поэзии, но эти строки произвели на меня неизгладимое впечатление, верней, то, как они были произнесены. Боюсь, мне придётся осмысливать опыт несколько лет, прежде чем я отважусь услышать другие стихи.

Вот так – правда, правда и ничего, кроме правды. И жирный намёк на то, что в ближайшее время я не собираюсь принимать никакие предложения со стороны, даже самые соблазнительные.

Эфанга явно расшифровал знаки правильно – и отнюдь не обрадовался. Воздух точно сгустился.

– Бросай Ригуми Шаа и переходи ко мне. Не только читать научишься, но и узнаешь о себе кое-что любопытное.

Язык разом присох к нёбу.

Вот этих слов я и боялась с самого начала… Что ж, придётся и дальше говорить правду – и надеяться, что меня за неё не прибьют. Ни на месте, ни чуть погодя.

– Спасибо за щедрое предложение, но вынуждена оказаться.

Пространство вокруг ощутимо помрачнело. В буквальном смысле темнее не стало, разумеется, но разглядеть, что творится в дальних углах, уже не выходило – так, словно они вообще исчезли.

– И кто же тебя вынуждает? – хрипло поинтересовался мастер.

Вдох-выдох, Трикси. Логика, рациональность и… и… что же там было третье?

– Вы ведь знаете, что это всего лишь формулировка, – улыбнулась я, стараясь не показывать зубов, в то время как меня так и подмывало оскалиться в стиле Тейта – просто от страха. – Мой мастер – Ригуми Шаа. Я хочу учиться у него, это мой выбор, осмысленный и разумный… идущий от всего сердца, – вырвалось вдруг.

Я запоздало прикусила язык – и внезапно осознала со всей ясностью, что именно последние слова и были той сокровенной правдой. И от этого знания стало легко и совсем не страшно, потому что теперь я знала: даже если Эфанга сейчас разгневается и смешает меня с песком внизу, делая его ещё более красным, ничего не изменится.

Ригуми Шаа – мой мастер, мой наставник, потому что его выбрало моё глупое сердце; это почти как любовь, но немного по-другому. Ни с кем иным так не получится, будь он хоть в сто раз сильнее и опытнее. Извините, не обсуждается. И не продаётся. Даже за стихи. Точка.

– Надо же, – усмехнулся Эфанга, и в ту же секунду пропало ощущение пристального недовольного взгляда со всех сторон разом, а тьма по углам рассеялась. Сгустившийся было воздух вновь стал пригодным для дыхания, хотя запах острого соуса по-прежнему неприятно щекотал ноздри. – Так решительно меня ещё не отвергали. Что ж, спрошу позже, лет через пятьдесят. Я терпеливый.

У меня будто камень с души свалился.

– Могу ли я расценивать ваши слова как обещание пока оставить меня в покое хотя бы на пятьдесят лет? И Тейта тоже? – быстро спросила я, пока ко мне не вернулась способность рационально мыслить – а значит, бояться тех, кто сильнее. – Или, по крайней мере, действовать, минуя Тейта и не причиняя ему вреда?

На сей раз Эфанга смотрел на меня не меньше минуты, вдумчиво хлюпая синими фруктами в сиропе, а потом досадливо поморщился:

– Высоко же ты ценишь своего любовника, если готова ради него дерзить.

Обычно я не особенно чувствительна к неточным формулировкам, но сейчас мне наступили на больную мозоль.

Нет, ну какого шраха?

– Танеси Тейт, к сожалению, пока ещё не мой любовник, – нейтральным тоном проинформировала я мастера. – Но мы работаем в этом направлении.

Эфанга недоверчиво посмотрел на меня – и расхохотался. Жёлто-лиловый шарф съехал до самых бровей, точнее, до того места, где они растут у нормальных людей. Пространство вокруг хохотало тоже – каждой песчинкой, алой и белой, каждым камешком в кладке стен, каждым иллюзорным плеском волн.

– Ступай, Трикси Бланш, – произнёс мастер, отсмеявшись. – Я не трону Тейта, слово мастера. Более того, я даю тебе разрешение на выход из Лагона – беги, ищи своего мальчишку, как собиралась. Это будет мне хорошим напоминанием о безумии юности.

И только теперь я поняла, что дело с поединком закрыто. Не будет больше атак исподтишка, нападений на Тейта; не будет больше отношения ко мне, как к бесправной добыче. Накатило колоссальное, почти болезненное облегчение. Стало даже плевать на то, что Эфанга каким-то образом умудрился пробраться мне в голову и вытащил оттуда гениальный план побега.

– Спа… спасибо.

Как деревянная, я благодарно склонила голову к плечу и драпанула к люку – быстрей, пока мастер не передумал. И оклик настиг меня уже на полпути:

– Последний вопрос, Трикси Бланш. Та рыжая штука, которая помешала мне во время поединка – что это?

Я запнулась на бегу о собственную ногу и чудом не свернула шею, ухнув вниз головой в люк. Инстинктивно сотворила что-то мягкое – то ли воздушную подушку, то ли мат – и испуганно замерла.

Шрах! То есть Эфанга обратил внимание на шраха, и это – полный шрах!

– Жду ответа, Трикси. – На сей раз голос прозвучал ближе, буквально над ухом, хотя мастер, готова спорить, и с места не тронулся.