Бей первой, леди!

— Эта, — заявила девушка дежурной и тут же расплатилась с ней, причем крупной купюрой, забыв потребовать сдачу. Женщина вмиг исчезла, пожелав им обоим всего хорошего. Макс подошел к окну и посмотрел вниз, на припаркованную под прикрытием кустов и дальнобойной фуры «Мазду». Стоит, родимая, и с дороги ее не видно. Если их будут искать, то люди Рогожского промчатся мимо, и вообще на улице серо, мрачно, того гляди дождик пойдет: затяжной, летний, скучный, но это сейчас только на руку.

Макс обернулся на скрип и шорох — Юлька сидела на кровати, скрестив по-турецки ноги, и разглядывала потолок. Ее сумка и деньги валялись рядом, на полосатом покрывале.

— Убери все, — сказал Макс, — не свети без надобности. И вообще, откуда у тебя столько? Ты что — заранее готовилась? — подозрительно спросил он, но Юлька помотала головой.

— Нет, я не ясновидящая, я не знала, что у себя в комнате сегодня гадюк найду. Это я у Левицкой стащила, пока в кабинете ее ждала. Та побежала смотреть, как ее любовник со змеями управится, а я ей в сумку залезла.

И сказала все это так спокойно, точно не в краже признавалась, и довольно крупной суммы, между прочим, а меню на завтра с поваром обсуждала. Макс задернул шторы, сел в продавленное кресло, что стояло у окна, и сказал:

— Юлька, ты воровка. Если вдова узнает, что это твоя работа…

— Ничего она мне не сделает, — перебила его Юлька и принялась скручивать волосы в тугой жгут, — ничего. А наоборот, еще мне заплатит, лишь бы я ей кое-что вернула.

Макс уже ничему не удивлялся, просто смотрел на девушку так, точно впервые ее увидел. Та изменилась и выглядела уже совсем по-другому, это было не затравленное озлобленное существо — она просто преобразилась за те несколько минут, что провела в этом номере. Свободная, почти счастливая, она казалась Максу настолько притягательной, что он отвел взгляд. «Даже не думай!» — Он смотрел на пыльный телевизор, на пустую чистую пепельницу, куда угодно, только не на Юльку. А когда снова глянул на девушку, та держала в руках довольно большой черный ключ.

— Это еще что? — вырвалось у Макса, и Юлька засмеялась, подкинула ключ на ладони, но не поймала, и он упал на покрывало.

— Ключ от сейфа. Левицкая хранит в нем все ценное: документы, деньги, свои бриллианты, пистолет Рогожского, мой паспорт. И ту самую доверенность, из-за которой весь шум поднялся, тоже туда убрала, я сама видела. А теперь не может ее достать, как и все остальное, потому что ключ у меня.

«Сдуреть…» — Макс представил себе физиономии вдовы и ее заместителя, когда те обнаружат пропажу. Скорее всего, уже обнаружили, а теперь рвут и мечут. Странно, что мобильник еще не звонил, наверное, обоим сейчас не до Юльки, они сейф вскрывают.

— Подумаешь, — сказал он нарочито небрежно, — им таких ключей в любой мастерской десяток наштампуют. И вообще, сейф можно вскрыть ломом и отверткой, плевое дело.

Снова посмотрел на Юльку, на ее тонкие лодыжки под задравшейся штаниной и отвел взгляд.

— Этот нельзя вскрыть, — сказала девушка, — это не простой сейф, его отцу на заказ делали. Он с секретом, его только взорвать можно, мне так отец сказал. Думаю, что не врал мне.

— Как он умер? — спросил Макс.

Юлька несколько мгновений смотрела на него, потом сказала:

— Он застрелился. У него был небольшой пистолет, настоящий, он стрелял боевыми. Отцу поставили диагноз, потом подтвердили, сразу несколько врачей независимо друг от друга. Отец решил, что дальше жить ему незачем, и ушел от нас. Сам, а не от болезни.

Знакомая история, вернее, ее часть. От таких болезней одно лекарство — пуля в лоб: опухоль, раз поселившись в организме, сожрет его рано или поздно, и врачи всех стран тут бессильны. И лекарства не помогут, даже самые дорогие, дадут лишь отсрочку на время, иллюзию исцеления, но не более. Отец Макса, как ему потом сказали, умер во сне — то ли сердце остановилось, то ли дыхание, так бывает, он знал. А Юлькин отец решил уйти в самом начале, не дожидаясь операции, ее последствий, химиотерапии и прочих «радостей», хоть и мог позволить себе больше, чем Еланский-старший. Но это его выбор.

— Его Левицкая довела, — Юлька подбросила ключ, поймала его в воздухе и зажала в ладони, — это ее работа. Отец не болел, она сама придумала ему диагноз…

— Да ладно тебе, — не выдержал Макс, — уж я-то в этих вещах разбираюсь, можешь мне поверить. Придумать такое… Зачем? — Он неожиданно разозлился на Юльку. Тоже мне, берется рассуждать о том, чего не знает, молчала бы лучше…

— Отец больше всего на свете боялся онкологии. Не разорения, не нищеты, только этого. Постоянно ездил за границу, проверялся. А Левицкая знала все это и таскалась вместе с ним. Она попросту купила врачей, и те написали то, что ей было надо, вот и все.