Бейкер-стрит на Петроградской

С детьми случается то же. Один встает и начинает точно, как на экране, укладывать текст, а другой, хоть тресни, пролетает мимо! Все зависит от внутреннего ритмического дара, интонационной памяти.

И если Янковский замучил меня на озвучании, то с костюмами меня извёл Евгений Леонов. Он три дня (три!) выбирал себе кожаную шофёрскую куртку и кепку! Но в конечном итоге оказался прав —он должен был преобразиться, почувствовать себя совершенно другим человеком.

Не имею права не упомянуть здесь с благодарностью мастеров спорта — дублёров и гонщиков — Юрия Ивина, Якова Агишева, Иосифа Гальперина, Александра Матвеева, Анатолия Печенкина, Эдуарда Сингуриди, Гунара Хольма, Виктора Щавелева, инженера Дмитрия Шулькина, консультантов Романа Чертова и Александра Игнатенко.

И многострадальных актёров — Ларису Лужину, Армена Джигарханяна, Леонхарда Мерзина...

Мы располагали большим парком автомобилей, которые предоставили нам фирма «Автоэкспорт» и завод АЗЛК. В основном это были «москвичи» — в те годы наша главная спортивная машина «Жигули» только появилась. Водителей не хватало, и я время от времени сам садился за руль. А чтобы не узнали, просил клеить усы.

Однажды, не сняв усов, я вернулся в гостиницу, где жила в то время моя семья. «Какой красавец!» — вскричала моя маленькая дочка Аня.

С тех пор я ношу усы. Повзрослел.

Перестал быть «детским» режиссёром, хотя, впрочем...

...На гонках «Невское кольцо» я встретил мальчишку, который, глядя на меня восторженными глазами, признался, что смотрел «Гонщиков» пятьдесят раз...

Через несколько лет в работе над «Ярославной — королевой Франции» я снова имел дело с широким форматом. Но судьба широкоформатных «Гонщиков» и «Ярославны» оказалась незавидной.

После премьерных показов обе картины были перепечатаны на обычный экран, и красота, атмосфера этих фильмов умерла, потеряла эмоциональный подъём...

Козинцев предостерегал от этого. Пусть меньшим тиражом, но надо настаивать на прокате фильмов только в том виде, в каком они были задуманы. Сколь угодно можно сетовать на эту проблему, но факт остаётся фактом — широкий формат в нашей стране умер. Прекратилось изготовление плёнок шириной 70 мм, аппаратуры, монтажного оборудования. Гигантская техническая база — камеры, проекторы, звук — всё погибло безвозвратно... Бог с ними, с моими картинами, но как смириться с гибелью «Ватерлоо» Сергея Бондарчука!

«Спектакль, поставленный для площади, нельзя играть на эстраде...» — это слова Учителя, но тогда их никто не услышал.

ЧЕГО ИЗВОЛИТЕ...

О преимуществах «Жигулей» перед «Волгой». - Киноведы выносят мне приговор. - Неосуществлённое: московский «Розыгрыш» и ралли в Африке. - Норвегию мы найдём у себя. - Я обзавожусь новыми друзьями. - Тресковые головы и смокинг напрокат. - Король Улаф V плачет.

Вернувшись из экспедиции в Ленинград, я открыл гараж и вывел на свежий воздух свою «Волгу», которая год простояла взаперти, ожидая хозяина.

Сел за руль и тут же — после «Жигулей» — почувствовал разницу. Жал на газ — моя старушка не ехала, жал на тормоза — она не останавливалась.

Вскоре я ее продал какому-то немцу из Средней Азии и купил «тройку-жигули», которым верен по сию пору, меняя их на новые модели через каждые шесть лет.

А «Гонщики» «катились» по стране. Состоялись премьеры в Москве, Ленинграде, Омске...

«Гонщиками» открывались праздники, декады и недели кино. И «Гонщиками» же закрывалась первая страница моей кинобиографии. Теперь я был при усах, пересел на новую машину и киноведы обратили на меня свое внимание.

Их вердикт был суров: ГОТОВ К ВЫПОЛНЕНИЮ ЛЮБОГО ЗАДАНИЯ.

А некоторые высказывались еще жестче: РЕЖИССЕР — ЧЕГО ИЗВОЛИТЕ...

Они считали, что своими последними фильмами я предал «Кузяева» и струсил перед погромщиками из «Огонька».

Чтобы закончить сюжет с критиками, приведу письмо, которое было написано мною критику N в один из трудных моментов моей жизни.

«...пишу потому, что нахожусь в неуверенном, кризисном состоянии, несмотря на вполне благополучную службу на „Ленфильме“. Никто — ни коллеги, ни зрители, ни друзья — не убеждают меня в том, что они понимают меня. Поза „непонятого гения", я думаю, мне не грозит. Слишком много просчетов я вижу в своих фильмах. Но в главном? Работаю на вечность? Ерунда! Потому что условия проката фильма требуют его злободневного звучания. Значит, чего-то не понимаю, не реализую? Было два проходных фидьма — как результат апатии и неудач с зарубленными сценариями. <...> Говорят: неужели ты всерьез думаешь, что сделал что-то серьезное?

Ну, думаю.

Я не ищу славы, комплиментов, но понимания.

Не ищу вашей защиты, но анализа.

Что-то не договариваю? не дотягиваю?

Но что?

Может быть, слаб творческий голос, может, он „сел" в тягостях съемочной площадки, охрип, не слышен?..»

Моим адресатом был критик Виктор Демин.

* * *