Бейкер-стрит на Петроградской

Что же мне было делать? Я не деспот и не диктатор, но на площадке должен быть один режиссер, иначе ничего хорошего не выйдет. Я рявкнул... Это произвело должный эффект.

А Михалков был счастлив. Кроме того, что он лидер и режиссер, он еще и актер. Актеру очень важно, чтобы у него был руководитель, чтобы его кто-то вел и направлял и чтобы он ни о чем не заботился — режиссер все придумает, все скажет. Это одна из главных психологических особенностей работы на площадке. Актеров надо ласкать, тогда они получают удовольствие и расцветают.

«Как надо, скажи?.. Так надо встать?.. Туда поглядеть?..»

Теперь нужно было найти и Адабашьяну занятие. «Пускай играет Берримора!» На эту роль я еще никого не утвердил...

В общем, все у меня получилось как-то само собой. Ведь когда выходишь на развилку, то из трех дорог в конце концов какую-нибудь да выберешь. Так Адабашьян стал на площадке подчиненным мне человеком, и ему уже некогда было обсуждать с Михалковым, правильно ли я снимаю.

За Михалковым потянулась и Крючкова, хоть и была беременна будущим Митькой Векслером.

Группа мне докладывала, что за смену Никита «уговаривает» бутылку коньяка. Ничего не ест и только пьет коньяк. Оказалось, что для такого организма это сущие пустяки.

Михалков обладает колоссальным энергетическим зарядом. Однажды я спросил его:

— Как ты можешь после съемок, после тяжелого рабочего дня, еще куда-то ехать играть в футбол, баскетбол или теннис?

— Если я не сброшу оставшуюся энергию, то заболею, — ответил он.

Однажды во время какого-то фестиваля в Ленинграде я зашел к нему в гостиницу. В номере у Никиты сидел Ираклий Квирикадзе, который накануне, по-видимому, крепко выпил. Ираклий жаловался на головную боль:

— Я чуть живой!

Никита:

— Ложись! — Делает над ним какие-то пасы, и тот засыпает.

Через пять минут Никита будит его и спрашивает:

— Ну что, голова болит?

— Нет, не болит.

Я не поверил:

— Да брось ты, Ираклий! Зачем притворялся, что спишь?

Михалков предлагает:

— Ложись ты!

...И я заснул! Притом очень скоро.

Мало того что Никита экстрасенс, он, благодаря своему невероятному темпераменту, способен не только созидать, но и крушить.

На съемках «Собаки Баскервилей» лошадь, на которой он скакал по девонширским болотам и палил из револьвера, была загнана им до такой степени, что рухнула без чувств. У нее был обморок: она лежала с закрытыми глазами, не шевелилась, не дышала... Я подумал: «Все — погибла!» Но Никита стал возиться с ней, после чего она вдруг открыла глаза, постепенно пришла в себя — и пошла-поехала... Он ее поднял!!!

...В том же году в ленинградском ресторане «Метрополь» я отмечал свое пятидесятилетие. Никита приехал из Москвы и подарил мне диковинный по тем временам «паркер» с золотым пером.

Остальные друзья дарили в основном сигары, чудесные кубинские сигары. В то время я в течение дня выкуривал две-три сигары и трубку по вечерам. Любил крепкое курево, и если не было сигары под рукой, мог заменить их только «Беломором».

У меня с Никитой состоялся разговор на тему курения, после которого со мной произошел мистический, необъяснимый случай. Я не просто бросил курить, а перестал в одночасье! Больше я не курил никогда — ни при сытной еде, ни в гостях за компанию, ни за границей, где много всяких табачных соблазнов, — никогда!

* * *

Завершив павильонные съемки, Митя Долинин не смог поехать в экспедицию: у него была своя работа. Векслер болел...

Судьба свела меня с Владимиром Ильиным, который стал моим верным помощником на долгие годы. С ним-то мы и отправились в экспедицию. На этот раз в Эстонию: настала очередь Таллина, после Риги и Ленинграда, изображать Лондон.

Девонширские болота! Местной достопримечательностью тех мест являются «древние каменные столбы, поставленные еще в языческие времена», — Белла Маневич не поленилась привезти изготовленные на «Ленфильме» из фанеры огромные глыбы, расписанные под базальт.

Эстонское местечко Ягала стало ареной драматических событий, связанных с загадочной и страшной собакой.

В английских сюжетах очень много собак. Даже на английском гербе изображены гончие. Неоспоримым фактом является и то, что эти животные требуют специальной подготовки для съемок. Обычный пес, привыкший к дому или к охоте, сыграть роль в кино не способен. Поэтому существует специальная служба, своего рода «агентство», которое готовит животных к съемкам. Но мы почему-то пренебрегли этим правилом. За что и поплатились...

Сначала мы решили покрасить ее фосфором, как написано у Конан Дойла. Как только мы сказали об этом собачникам, те возопили: «Вы что, с ума сошли?! Это же испортит собаке нюх! Ни один хозяин не разрешит красить свое животное всякой химией. Категорически!»

В своих рассказах Конан Дойл часто давал волю воображению. Например, змея в «Пестрой ленте» ползает по шнуру... Не может змея ползать по шнуру — а может только по твердому предмету. К таким выдумкам относятся борьба «баритцу» и собака, покрашенная фосфором.