Бэйн

Так что я всегда мыл посуду, выносил мусор или помогал соседям починить крышу. Поддерживал свои оценки на высоком уровне и разыгрывал всю эту шараду с идеальным ребенком перед ее друзьями и коллегами.

Но во мне был плохой ген. Тот, кто жаждал власти. Я чувствовал, как он бежит по моим венам, делая мою кровь горячее. Вот тут-то и вступило в игру то, что я был не очень хорошим ребенком. Я не насиловал, не убивал и не делал ничего из того мерзкого дерьма, которое совершил мой отец с порванным презервативом, но я все равно воровал.

И продавал травку.

И трахал женщин, которые не были моими, чтобы трахаться.

Любовь к моей маме так, как я любил—недвусмысленно—напомнила мне, что я человек. В противном случае близость пугала меня до чертиков. Вот почему я никогда ни с кем не ходил без седла. Даже моя бывшая девушка. Я не возражал бы пропустить часть удовольствия, если бы это означало не отдавать ей всего себя.

Но давай не будем говорить о трахе и моей маме в одном предложении. Дело в том, что у меня были хорошие отношения с Мамулей. Мне нравилось, что мы говорили друг с другом по-русски. Это создавало стену между нами и между другими людьми. Это дало нам еще один уровень близости, которого не было у других детей со своими родителями. И мне нравилось, как она учит английский, потому что это тоже было весело.

Например, когда она писала бесконечные письма моим учителям и директорам, когда я попадал в беду, она всегда называла меня “мое солнце”. “Мое солнце не делало этого”. “Мое солнце не говорило этого". Она была права большую часть времени. Я часто был козлом отпущения за то, что был русским ребенком-одиночкой. Тем не менее, я шлепал письмо ладонью по кухонному столу и рычал: “Мама, это с-о-н, а не с-у-н”, а она кричала в ответ: “Я точно знаю, что я имел в виду. Ты-мое солнце. Как ты думаешь, почему эти слова так похожи?”

Я вошел в ее дом, принеся с собой песок и соленый запах океана, одетый только в шорты для серфинга. Сегодня Джесси начала свою работу в кафе "Дьем", и я попросил Гейл помочь ей пройти через это. Я решил не быть там, потому что знал, что уже слишком глубоко увяз в этой девушке, особенно учитывая, что я чуть не кончил в штаны, держа ее за руку. Да, проводить с ней больше времени, чем необходимо, было для меня тяжелым испытанием. Так что вместо этого я занялся серфингом.

—Мамуль,— рявкнул я, направляясь на кухню. Она стояла над плитой, варила свеклу и разговаривала по телефону по-русски.

Громко. Мама махнула мне рукой, чтобы я подождал. Она разговаривала с тетей Любой о...О, кто, черт возьми, знал? Вероятно, сплетни. Моя мама по-прежнему возвращалась в Санкт-Петербург всякий раз, когда могла себе это позволить. В России все было безумно дорого, и она покупала мне самое бесполезное дерьмо, например, пальто, которые могли защитить тебя от апокалипсиса, хотя я жил в месте, где люди впадали в истерику, когда начинал моросить дождь.

— Роман! — Ее глаза загорелись, и она быстро пробормотала "До свидания", прежде чем выключить плиту и пододвинуть стул, чтобы я сел. Дом моего детства был очень...русским, от бледных обоев в цветочек, тяжелых штор и всего стеганого до тяжелых ковров, в которые можно было бы закатывать тела. В свою защиту Соня Проценко придала всему современный вид, так что наш дом выглядел как комната в выставочном зале ИКЕА.

— Как у тебя дела, мое дорогое солнце?

Я взял стакан водки, который она мне предложила, и нежно поцеловал ее в голову. Она казалась карликом по сравнению с моим ростом шесть футов два дюйма, ее макушка едва доставала мне до плеч.

— Я пью водку в середине дня без рубашки и тусуюсь со своей любимой девушкой. Больше сказать нечего. Ты?

— Лучше и быть не может. — Она села напротив меня, наклонившись вперед и держа свой напиток между изящными пальцами. — Что нового?

— Я встретил девушку.

— Ты встретил девушку?

— Я встретил девушку. — Я не мог ни с кем по-настоящему говорить о Джесси. Бек был идиотом, Хейл был заклятым врагом, а Гейл и Эди были цыпочками, и мне просто казалось, что консультироваться с ними - это совершенно новый уровень консультации с киской. Мама была надежным вариантом, потому что она никогда никому нихрена не рассказала. Кроме тети Любы, и я думаю, что могу жить с несколькими родственниками на другом конце планеты, которые знают о Снежинке.

Мама задала еще несколько вопросов, и в итоге я рассказал ей все. О групповом изнасиловании, секс-записи и прочем дерьме, из-за которого жизнь Джесси выглядела как шоу на Netflix.

Тринадцать Причин, По которым я собираюсь убить Эмери и Компанию.

Я рассказывал маме, как помогал Джесси чаще выходить из дома, когда она положила руку на мою бородатую щеку и заглянула глубоко в мои глаза.

— Я люблю тебя, — сказала она, и у меня в голове пронеслось "ой-ой", потому что это прозвучало как начало речи, которую я бы возненавидел.

Я потер указательным пальцем передние зубы. “Ты тоже не так уж плох”.