Бэйн

Он активно пытался вступать со мной в разговоры каждый раз, когда мы сидели за обеденным столом, и когда я поднял тему о желании посетить могилу моего отца, и Пэм чуть не упала, Даррен был рядом, чтобы сказать ей, что это хорошая идея. Он даже был там, чтобы купить KitKat, который я хотела положить на могилу отца, в знак благодарности за все в шоколадки KitKat , которыми мы делились каждое утро на автобусной остановке, пока ждали, чтобы автобус отвез меня в школу. А его на работу.

—Два для тебя, два для меня.

—Но ты больше, папочка.

—А это значит, что ты растешь. Помните: путешествие всегда лучше, чем пункт назначения.

Я была неохотно счастлива. Как ты можешь не быть таким, когда переезжаешь из квартиры с двумя спальнями в Анахайме в особняк в Тодос-Сантосе и получаешь совершенно новый гардероб и встроенного папу, который очень, очень старается заполнить невероятно большие туфли, которые оставил твой настоящий? Даррен не был виноват в том, что нас ввели в жизнь друг друга. И он определенно не был виноват в том, что я скучала по своему настоящему отцу, как по внутреннему органу, без которого ты не мог бы функционировать.

У Даррена был только один недостаток. Только один. И мы так привыкли к этому, прожив с папой столько лет, что это вписалось в нашу жизнь, как уродливый предмет мебели, который является фамильной реликвией умершего любимого человека.

Время от времени он возвращался домой из деловой поездки в ярости. Проблемы с гневом не стали скрывать его настроения. Но, как и папа, он всегда щадил нас от своего гнева. В первый раз, когда он ворвался в дом с лицом, похожим на гром, было страшно. С другой стороны, он сразу отправился в свой кабинет наверху и не выходил оттуда два дня подряд. Это было, мягко говоря, странно, но отнюдь не ужасно. Когда он наконец вышел, он был спокоен, безмятежен и вежлив. “ Я узнал, что вложил много денег в отель, который не будет построен в ближайшие десять лет.”. Он разглаживал свой мятый галстук.

Только это случилось снова. И еще раз. Я пыталась отгородиться от этого. Не то чтобы он срывал злость на маме или на мне. Иногда я слышал, как он кричал на людей по телефону—беззвучно, как будто потеря рассудка сопровождалась приобретением его манеры поведения,—но он всегда говорил тихо, когда разговаривал с нами. Однажды, на следующий день после того, как он разгневался, к нам в поместье пришел мужчина. Похожий на дедушку адвокат в брюках с высоким поясом. Я наблюдала за ними из окна своей спальни. Даррен чуть не ударил его прямо в лицо.

Даррен облажался всего один раз, но этого времени было достаточно, чтобы перевернуть весь мой мир вокруг своей оси и переписать страницы моей истории и будущего. Мне действительно нравилось тусоваться в офисе Даррена. Я знал, что это запрещено—не мне было входить и пользоваться,—но мне все равно это нравилось. У него было три ноутбука, библиотека, состоящая из тысяч книг, большинство из которых остались нетронутыми. “Они хорошо выглядят, не так ли?” однажды он похвастался

Это было похоже на темную пещеру, где я могла побыть наедине со своими мыслями, словами. С Пушкиным.

Это было в то время, когда он вернулся из Гондураса. Я была в его кабинете, лежала на темно-зеленом бархатном диване, на груди у меня лежала книга Джейн Остин. Я спала. Было далеко за три часа ночи.

Даррен ворвался внутрь, захлопнув за собой дверь. Я сразу же оживилась. В руке у него была бутылка. У него никогда не было бутылки в руке. Водка. Я сразу узнала этот запах, потому что он напомнил мне о моем отце. Я вернула книгу Джейн Остин на место над головой, заправив волосы за ухо.

Он обернулся. Заметил меня.

—Привет, Джесси.

Он не шепелявил, и это меня беспокоило. Это сказало мне, что я вижу Даррена, которого я не знаю. Даррен, который не был моим отцом.

Он запер дверь.

Я моргнула, и мне показалось, что мои веки были камерой, снимающей его спину, запоминающей момент и фиксирующей его где-то в своем мозгу, как бортовой самописец.

Запомни эту фотографию, Джесси.

Я не мог проглотить слюну, собирающуюся у меня во рту.

—Мне нужно уйти. —Мне показалось, что я это сказала, но я не была в этом уверен. Я застыла от страха, которого никогда не испытывала. Я даже не могла этого объяснить. Он всегда был со мной только добр. Но в ту ночь все казалось по-другому. Как будто у дьявола нашлась ручка, чтобы написать мой сценарий до утра.

Он выглядел ужасно в помятом костюме, и на мгновение мне стало его жаль. Жалел, что чувствовал себя вынужденным зарабатывать так много денег, чтобы быть наравне с моим покойным отцом. Жалел, что женился на женщине, которая действительно заботилась о том, сколько он зарабатывает. И что даже в его возрасте он все еще думал, что ему есть что доказать.

—Джесси. - прохрипел он. Он плакал? Иисус. Он был. Я огляделся вокруг. Иррациональное желание причинить ему боль захлестнуло меня. Мои инстинкты выживания заставляли гореть каждый нерв в моих руках и ногах.

—Мне так жаль, - извинился он, его голос был чистым, сильным, стабильным. — Тебе не следовало приходить сюда сегодня вечером.