Being No One - The Self-Model Theory of Subjectivity

За последние два десятилетия чисто философская дискуссия о qualia значительно активизировалась и расширилась, перешагнув границы дисциплины. Это позитивное развитие, однако, одновременно привело к тому, что понятие "квале" стало страдать от семантической инфляции. Оно все чаще используется слишком расплывчато, становясь источником недоразумений не только между дисциплинами, но даже внутри самой философии разума (классическую лобовую атаку см. в Dennett 1988). Кроме того, в ходе истории идей в философии, от Аристотеля до Пирса, появилось огромное количество различных значений и семантических предшественников. Эта уже существующая сеть неявных теоретических коннотаций, в свою очередь, влияет на текущие дебаты и, опять же, часто приводит к дальнейшей путанице в использовании понятия. По этой причине сегодня стало важно четко определить, о чем, собственно, идет речь, когда говорят о qualia. Классический локус для дискуссии в двадцатом веке можно найти у Кларенса Ирвинга Льюиса. Для Льюиса qualia были субъективными универсалиями:

Существуют узнаваемые качественные характеристики данного, которые могут повторяться в различных переживаниях и, таким образом, являются своего рода универсалиями; я называю их "qualia". Но хотя такие qualia являются универсалиями в смысле узнаваемости из одного опыта в другой, их следует отличать от свойств объектов. . . . Квалиа непосредственно интуитивны, даны и не подвержены никаким возможным ошибкам, потому что они чисто субъективны. Свойство объекта объективно; его приписывание - это суждение, которое может быть ошибочным; а то, что утверждает предикация, - это нечто, выходящее за рамки того, что может быть дано в любом отдельном опыте". (C. I. Lewis 1929, p. 121)

Для Льюиса с самого начала ясно, что мы обладаем интроспективными критериями идентичности для qualia: их можно распознать от одного эмпирического эпизода к другому. Кроме того, qualia образуют внутреннее ядро всех субъективных состояний. Это ядро недоступно никакому реляционному анализу. Поэтому оно также невыразимо, поскольку его феноменальное содержание не может быть перенесено в пространство общественных систем коммуникации. Фальсифицировать можно только утверждения об объективных свойствах. Квалиа, однако, являются феноменальными, то есть субъективными свойствами:

Квалиа субъективны; они не имеют названий в обычном дискурсе, но обозначаются некоторыми иносказаниями, такими как "похоже"; они невыразимы, поскольку могут быть разными в двух умах без возможности обнаружить этот факт и без необходимого неудобства для нашего знания об объектах или их свойствах. Все, что можно сделать для обозначения квала, - это, так сказать, определить его местоположение в опыте, то есть обозначить условия его повторения или другие его отношения. Такое расположение не затрагивает саму квале; если бы в совокупном опыте индивида одна такая квале могла быть изъята из сети ее отношений и заменена другой, то такая замена не затронула бы ни социального интереса, ни интереса действия. Для понимания и коммуникации важна не квал как таковой, а та схема его стабильных отношений в опыте, которая имплицитно предицируется, когда его принимают за знак объективного свойства". (C. I. Lewis 1929, p. 124 ff.)

В этом смысле квал - это свойство первого порядка, постигаемое с позиции первого лица, в самом субъективном опыте. Свойство первого порядка - это простое свойство объекта, а не конструкция более высокого порядка, как, например, свойство другого свойства. О том, что самого Льюиса интересовала в первую очередь самая простая форма феноменального содержания, можно судить и по примерам, которые он использовал. Таким образом, мы можем сказать: Каноническое определение квалы - это определение "свойства первого порядка" как феноменально представленного. Из этого узкого определения сразу же следует, что инстанцирование такого свойства всегда соотносится с определенным классом репрезентативных систем: Летучие мыши строят свою феноменальную модель реальности на основе иных базовых свойств, чем человек, потому что они воплощают иную репрезентативную архитектуру. Только системы, обладающие идентичной архитектурой, могут через свои сенсорные восприятия демонстрировать идентичные качества и затем способны интроспективно обращаться к ним как к примитивным элементам своего субъективного опыта. Во-вторых, с эпистемологической точки зрения мы видим, что феноменальные свойства сильно отличаются от физических. Здесь нет отображения один к одному. Этот момент был очень важен для Льюиса: