Бел-горюч камень

В комнате поскучнело. Изочка начала и отложила штопку чулок. Не хотелось ни читать, ни даже выйти к коровам. Вспомнила об Аленушке – с Нового года не разговаривала с ней. Вынув куклу из тумбочки, вгляделась в смешное лицо с синими бусинками-глазками. На круглой Аленушкиной голове все так же задорно торчала жесткая косица, сплетенная из конских волос, но ладошки и ступни потемнели, а красный в белую крапинку сарафан выцвел. Куклины жестяные стол и стульчики, вырезанные папой из банок, Изочка оставила в старом общежитии на этажерке. Они давно проржавели и лишились нескольких ножек…

Дядя Паша подарил Аленушку после того, как Изочка нашла гнома Аборта Подпольного. Кукла спасала хозяйку от плохих мыслей и снов. Помнила маму…

«Майис рассказывала, – раздался в памяти мамин голос, – в прежние времена при рождении ребенка якуты скручивали куклу из бересты. Она называлась «ого-кут» – детская душа человека…»

– Аль-ленушка. Ль-юб-ль-ю, Ль-ена, Изо-ль-да.

Мягкий звук «эль» нежил нёбо, Аленушка улыбалась ласково и понятливо. Она была не просто игрушкой, а «ого-кут».

Изочка вдруг обнаружила, что играть ей тоже не хочется. Не сейчас, а совсем.

– Прости меня, – сказала она тихо. – Я, кажется, выросла.

Кукла, как раньше, обняла ее лицо берестяными ручками, деревянными ладошками. Изочка уткнулась в сарафанную грудь, вобравшую в себя кислый казенный запах, и закрыла глаза.

Песни и разговоры с Аленушкой, ожидание мамы с работы, из больницы, плач и холодные ночи с куклой вдвоем, когда Мариечка ушла к Богу, – все осталось близко и далеко. Там, в оставшемся времени, жил и легко превращался в белку и кукшу дух леса Байанай, и, наверное, продолжали подниматься из низин к вершинам волшебные создания воздуха и лазури, которых Изочка видела когда-то, а теперь будет видеть вместо них обыкновенных стрекозок. Там по лесной тропе шла впереди матушка Майис, озаренная веснушчатым солнцем, и ангелом летела в небо светлая мамина душа…

Изочка подумала, что никогда не уедет отсюда, из-под этого неба, от всего дорогого, к чему крепкими корнями, как берега ручьистого овражка на Зеленом лугу, привязана ее собственная детская душа.

«Лесное, речное, небесное – лес на моей земле, река и небо, вода и воздух…»

– Смотри, малышка-то наша с куклой в обнимку спит! – услышала Изочка насмешливый Полинин голос.

– Пусть спит, а ты не буди, – сказала Наташа. – Давай гостинцы на подушку положим.

Донеслось бумажное шебуршанье, и над головой сладко заблагоухало кондитерской выпечкой. Изочка потянула носом, сонно протерла глаза:

– Вы уже пришли?

– А то кто, если не мы?!

Синие сумерки завесили снаружи окно.

– Вставай, все на свете проспишь! Гляди, что мы тебе принесли.

Вместе с обещанным куском торта Галя отправила Изочке целый пакет разных вкусностей – сахарные рулетики, ватрушки, печенье с повидлом, конфеты…

– Галка сильно жалела, что тебя не пустили.

Скоро в комнату набились девочки из других комнат, и получилось маленькое пиршество для тех, кто не был у Гали. Полина с Наташей наперебой рассказывали, как продавцы, узнав, что диван куплен на свадьбу, по своему почину упаковали его в бумагу и перевязали атласными лентами. Роскошный подарок гости привезли все на том же тракторе и еле протащили в узкую дверь засыпухи.

– Галка рада была-а! Аж разревелась. Сергей сразу выкинул ящики, на которых они спали.

– Мы думали – во что Галя оденется? Наизусть же знаем все два ее платья! А она – в белом, жених настоял! Наряд шелковый, шторка на голове кружевная!

– Фата, – поправила Полина.

– Ну да, невестина, с цветами веночком.

– А прическу Галке в парикмахерской делали.

– Людей пришло! Кроме наших еще человек пятнадцать, парни стоя угощались.

– Галка полный стол всего наготовила, ей сестры жениховские помогли.

Наташа шепнула на ухо Изочке:

– Мы шампанское и сухое вино попробовали, так что не совсем чаепитие…

– Жаль, на пластинках быстрых танцев не было, но хорошо потанцевали, когда стол на улицу вынесли. Галка «спасибо» передавала за патефон. Над пластинками тряслась, боялась, что разобьют.

– А тракторист с Полинки глаз не сводил и раз пять приглашал на танго!

– Больно мне нужен этот колхозник! – фыркнула Полина. – Я для другого себя берегу.

– Для кого это?

– Все вам вынь да положь!

– Для артиста из Москвы, – засмеялась, дразнясь, Наташа, – она пока только на фотке с ним познакомилась!

– А правда, что Галя беременная?

Девочки переглянулись. Вопрос, заданный известной в детдоме болтуньей, повис в воздухе.

– Вот что, дорогуша, – красная от гнева Полина поймала болтуньин локоть, – будешь сплетничать – отлуплю!

– Она с лета не целка, все знают, – защищалась та.

– А тебе завидно? Или мстишь за то, что не позвала? – прошипела Полина, выпуская локоть из цепких пальцев.

Настроение у всех испортилось, и потихоньку девочки разошлись.

Изочка ничего не поняла. Что за целка, в чем обвинили Галю? Полина сокрушенно всплеснула руками: