Бела Кун

Это было смелое и решительное заявление, предварившее новый этап в развитии венгерского рабочего движения.

В циркуляре от 26 февраля 1918 года Министерство внутренних дел Венгрии заговорило о вернувшихся из России бывших военнопленных в довольно нервном тоне. «Усложняет положение еще и то, — признавалось министерство, — что эти элементы были непосредственными свидетелями событий русской революции, таким образом, они пропитаны не только идеями русской революции, но знакомы и с теми способами и средствами нарушения порядка, с помощью которых русские пролетарии осуществили свои цели. Контрабандно провезенные через русский фронт брошюры бунтовщического содержания…»

Деятельность завербованных секретных агентов и шпиков-добровольцев началась, очевидно, еще в 1917 году. Правда, большая часть их донесений пока мирно покоится в различных архивах, недоступная исследователям и неведомая нам. Будем надеяться, что когда-нибудь они выплывут на свет божий, и тогда многое прояснится, много нового узнаем мы и о революционной деятельности Бела Куна и о тех тайных преследованиях, которым он издавна подвергался со стороны врагов революции.

Одно из таких секретных донесений датировано 23 апреля 1918 года. Попало оно в австро-венгерское министерство военных дел из России. Это донесение, в числе прочего, просит обратить внимание на бывшего коложварского журналиста, прапорщика запаса некоего Бела Куна.

Другое секретное донесение, от 1 июля 1918 года, послано в объединенное военное министерство офицером Рихардом Колбом. Он подчеркивает роль Бела Куна, который организовал в Петрограде и в Москве «революционные школы для австро-венгерских подданных». В донесении упоминается и о том, что Бела Кун уже в Томске подстрекал к бунту военнопленных, призывал их к нарушению дисциплины и к насильственным действиям.

Тайные донесения неслись и в посольства нейтральных стран, с тем чтобы их вручили военным властям австро-венгерской монархии. Сотнями перечислялись имена и точные анкетные данные пленных, поступивших в Красную гвардию, а также их «грехи».

Прибывавших на родину бывших военнопленных заключали в Кенермезейский карантинный лагерь, где они подвергались строгому допросу. Об этом вспоминает Шандор Бейтеш:

«В первый же день военный судья вызвал меня к себе на допрос. Перечислив параграфы уголовного кодекса, предупредил, чтобы я честно признал свои связи с омской организацией и с русскими большевиками. Особо были упомянуты имена Лигети, Рабиновича, Фодора и Бела Куна. Судья настаивал: «Вы должны были их знать, ведь это они вовлекли вас в коммунистическое движение, чтобы вы и дома совершили революцию».

Больше трех месяцев таскали всех к следователям. Угрозами пытались выудить что-нибудь. С кем поручено установить связь? Какие даны адреса? Кто входил в омскую группу? И прочее и прочее. О Бела Куне спрашивали у всех прибывших из самых различных лагерей, даже и у тех, кто не был знаком с ним.

Министерство иностранных дел и полиция давали тайные поручения уничтожить Бела Куна. Такого же рода секретные приказы исходили от австрийских и немецких министерств внутренних дел. Подключились к ним, хотя война еще не кончилась, и державы Антанты: от них тоже шли донесения, указания, касающиеся Бела Куна[36].

После всего этого нет ничего удивительного, что министр внутренних дел Венгрии уже 28 февраля 1918 года обратился с призывом к местным властям взять под контроль вернувшихся из России пленных, что он потребовал изоляции пленных, «зараженных большевистскими идеями», устройства карантинных лагерей, где из них день и ночь «будут изгонять дух большевизма». И не мудрено, что после этого во время волнений в венгерских провинциальных городах военнопленные толпой сбежали из одного эшелона. И совсем не удивительно, что согласно приказу венгерского военного министра «против вооруженных дезертиров следует применять оружие без суда и следствия». И уже совершенно естественно, что о Тренченском и Печском солдатских восстаниях в губернаторском донесении говорилось: «…среди солдат 2337 человек из тех, что вернулись из России. Они-то и были зачинщиками восстания, эти люди, зараженные идеями большевизма».

После подавления Печского восстания функционировало восемь военных трибуналов, и, по официальным данным, в первые три дня было казнено двенадцать солдат. Сколько казнили неофициально и сколько пало в боях, об этом осторожно умолчали, а поэтому мы и до сих пор не знаем.

С 14 по 18 апреля в Москве проходил Всероссийский съезд военнопленных. На нем присутствовало 400 делегатов от 500 тысяч пленных.

О подготовке к съезду и самом съезде Бела Кун написал в своих воспоминаниях о Тиборе Самуэли:

«В течение одной-двух недель мы готовились к учреждению нового агитационного центра, к изданию новой газеты, к организации интернациональной армии из военнопленных.