Белая бабочка

Воина в эосском некрополе обычно погребали вместе с его оружием. С некоторых пор в одном из склепов, по соседству с захороненными железными мечами и стрелами с бронзовыми наконечниками, стали появляться ящики с автоматами, пистолетами, гранатами.

В течение нескольких месяцев древний некрополь служил надежным складом оружия.

Беда нагрянула темной осенней ночью. Из лесу приехали за оружием и наткнулись на засаду. В ту же ночь эсэсовцы забрали Шелеха прямо с его железной кровати в камеральной.

«Повесят Остапа Петровича», — сокрушались в Терновке.

Кто знает, что бы случилось, если б Шелеху не удалось бежать. Напечатанные на желтой бумаге афишки Регля обрадовали не только терновцев...

В заповедник Остап Петрович вернулся уже с партизанами. В их отряде он пробыл несколько месяцев.

Музей был разграблен отступавшими гитлеровцами. Но когда полк Советской Армии входил в Терновку, над Эосом уже развевался красный флаг и сделанная рукой Шелеха надпись на воротах заповедника гласила, что эта территория находится под особой охраной как древний памятник.

Академик Лаврентьев очень растрогался, читая письмо о том, как героически вел себя хранитель заповедника Шелех, спасший многое из эосских коллекций...

ГЛАВА ШЕСТАЯ ОРДЕР НА АРЕСТ

Ученик Дзержинского

Сравнительно не старый человек, полковник Троян был из старой чекистской гвардии прошедшей школу Феликса Эдмундовича Дзержинского.

Зимой 1918 года с этажа на этаж большого дома Всероссийской ЧК носился паренек в потертом матросском бушлате чуть ли не до пят и прохудившихся сапогах.

Сын погибшего в бою красногвардейца, хлопец с мягким украинским говором, он полюбился черноморскому матросу, ставшему комендантом ЧК.

Посыльный коменданта однажды едва ни сбил с ног высокого, худощавого человека в зеленой гимнастерке и шинели, наброшенной на плечи.

Человек в шинели улыбнулся: паренек с почтовой сумкой летел по коридору так, словно от его расторопности по крайней мере зависели судьбы революции.

Рассыльный остановился и замер, не в силах вымолвить слова.

— Чего молчишь? Давай знакомиться... Дзержинский.

— Троян, — сказал хлопец, стараясь изо всех сил пожать протянутую ему руку.

— Сын римского императора?

Рассыльный зарделся от этой шутки.

— Мой батько был печатник.

— Значит, ты грамотный?

Паренек кивнул головой:

— Читаю хорошо и писать могу.

Эта встреча с председателем ЧК многое определила в судьбе бывшего типографского подмастерья.

Как-то ночью, вручив Дзержинскому толстый пакет, он замешкался у стола, не отрывая взгляда от бледного, заострившегося лица, склоненного над бумагами. Ему хотелось продлить минуты пребывания в этой комнате.

Дзержинский поднял на него глубоко запавшие глаза...

Феликс Эдмундович подумал о пареньке, стоявшем перед ним, о тысячах таких, как он. Сколько ненависти вокруг. Сколько людей брошено друг на друга. Сколько нищеты и сирот. Но ведь победят правда, любовь. И для этого он сидит здесь... Теперь его усталые глаза были совсем другие — лучистые, ласковые. Ему вдруг вспомнилась фраза из письма, когда-то полученного в тюрьме... Асек Дзерлинский... Родные писали, как произносит свое имя Ясек, которого он тогда еще и в глаза не видел...

Троян осторожно направился к двери. Феликс Эдмундович вернул его с полдороги.

— Садись... Много сегодня бегал? Ну, рассказывай.

— Феликс Эдмундович, — вдруг выпалил паренек, — возьмите меня в чекисты!

— А ты кто, не чекист?

— Посыльный...

— Знаешь, хлопец, в таком пакете, — Дзержинский взял со стола уже раскрытый конверт, — тысячи жизней...

— Товарищ Дзержинский, дайте мне задание... Я смогу, — упрямо твердил паренек, — я выполню...

Дзержинский улыбнулся.

— Значит, сможешь? Выполнишь?.. Ты не гляди, — сказал он, — что сегодня среди нас еще не все грамотные. Времени мало... А врагов много... Так вот тебе задание: учись... Чекисту нужно много знать.

С этими словами Дзержинский подошел к шкафу, стал рыться на полке.

— Книги читаешь? — вдруг спросил он.

— Теперь только газеты.

— Возьми, — сказал председатель ВЧК протянул Трояну книгу в картонной обложке, на которой было написано: «Максим Горький. В людях»...

Эту книгу полковник Троян хранит по сей день. И каждый раз, когда он, человек совсем не сентиментальный, берет ее в руки, невольно вспоминается ему собственная школа жизни. Рабфак осенью 1919 года... Вечерний юридический факультет... Курсы иностранных языков... И тридцать пять лет беспрерывной чекистской работы.

За эти годы Трояну много раз доводилось слышать символические слова — «меч революции». Для Трояна это не просто крылатая фраза. Он отлично знал, как нужен этот меч, когда дело идет об истинных врагах...

Ученик Дзержинского, которому Феликс Эдмундович доверял серьезную оперативную работу и кого сам рекомендовал в партию, талантливый разведчик Троян с некоторых пор выполнял третьестепенные задания.