Белая Башня. Хроники Паэтты. Книга I (СИ)

- Самоуверенность воробушка сгубила, - поморщился Каладиус. - Ну да ладно, ничего не поделать. Ехать мне всё равно нужно. Но теперь я решил, что поеду один. Думал взять с собой Пашшана, но мне будет спокойней, если он останется с вами. Да и так выйдет быстрее.

- И когда же вы выезжаете? - спросила Мэйлинн.

- Тотчас после тризны. Я бы уехал прямо сейчас, но это невозможно. Смерть этих гномов отчасти и на мне.

- Не говорите глупостей, мессир! - воскликнула Мэйлинн. - Да если бы не вы, то погибло бы гораздо больше! Мне уже рассказали о ваших подвигах.

- Тоже мне - подвиги... - скривился маг. - Это Бин совершил подвиг! А я... просто сделал свою работу...

- Почему вы так говорите? - в недоумении спросила Мэйлинн. - Вы словно злитесь на себя за что-то...

- Может быть... - тихо ответил Каладиус. Удар попал в цель. - Знаете, дорогая, я считаю, что главное во вселенной - гармония. Не общее счастье, а именно гармония. Чтобы доброго было поровну с худым. Так вот пока что моё сальдо не в мою пользу. Я принёс в этот мир столько зла, что мне ещё долго нужно творить добро, чтобы добиться баланса. Может быть, пока я творил зло, где-то по закону равновесия творилось добро, но только мне от этого не легче.

- Что с вами произошло, мессир? - Мэйлинн глядела прямо в глаза магу, словно пытаясь увидеть то, что сокрыто на самом их дне.

- Мы обречены на своё прошлое, юная госпожа, - вздохнув, ответил Каладиус. - Просто помните об этом всегда, когда будете принимать любые решения. Прошлого не изменить, и от него не убежать. Как бы ни хотелось... Но, пожалуй, мы опоздаем на тризну! - встрепенулся маг, радуясь уходу от тяжёлой темы. - Невежливо заставлять ждать себя! Пойдёмте!

Мэйлинн секунду смотрела вслед уходящему магу, а затем двинулась следом. Варан и Бин тенью последовали за ней.

К тому времени гномы уже собрались за стенами города, где были возведены огромные погребальные костры. Несколько сотен жителей Дуондура молча стояли вокруг них. Прибыл и сам Броко Молоторукий. Завидев Каладиуса, он поклоном приветствовал его и знаком попросил подойти.

- Теперь я вижу, что вы - тот самый Каладиус, который приходил в Дуондур ещё тогда, когда я был до смешного молод, - проговорил он. - Для нас большая честь принимать вас, мессир, и позвольте заверить, что признательность гномов не знает границ.

- Спасибо, государь Броко, - вернул поклон Каладиус. - Не стоит благодарностей. Это дело было личным и для меня. Но будьте уверены, что я попрошу вашей помощи и буду надеяться на её выполнение.

- Заранее обещаю вам, что выполню её, мессир. Надеюсь, вы сообщите мне её после тризны.

- Увы, государь, но сразу после тризны я должен буду на время покинуть вас. Мне нужно как можно скорее попасть в Шатёр.

- Да, знаю, - кивнул предводитель гномов. - Юная лирра рассказала мне о заговоре. Что ж, надеюсь, вы вскоре вернётесь. Пока же, можете быть уверены, я собственной жизнью гарантирую безопасность ваших друзей. Ни один убийца и близко не подберётся к ним, пока они под покровительством Дуондура.

- Благодарю, государь.

Поклонившись, Каладиус отступил на несколько шагов назад. Разговор с Броко пока нужно было закончить, потому что все ждали короля, чтобы начать обряд.

Гномий король (хоть гномы и не называли его так вслух, но каждому в глубине души этого хотелось) вышел вперёд, поближе к одному из сложенных костров и заговорил:

- Братья и сестры! Мы собрались тут, чтобы проводить наших соплеменников, а также храбрых людей из Саррассы, что положили свою жизнь за нас. Наши сердца болят от горя, мы помним каждое из имён тех, кто лежит на этих кострах, и мы никогда не забудем того, что они сделали для нас. Завтра мы будем тверды, и глаза наши будут сухи, но сегодня - плачь, свободный народ! Мы провожаем своих братьев!

Слёзы текли по морщинистым щекам Броко на его роскошную бороду. И также слёзы текли по лицам всех собравшихся здесь гномов. Никто не поднимал надгробного воя - вместо этого взвыли траурные рога, огласив окрестности своим надтреснутым, рыдающим звуком. Глухо заворчали огромные барабаны, словно старые воины, клянущиеся отомстить. Всё нарастая, к грохоту барабанов присоединился мерный стук - это воины били секирами о свои щиты. Звук всё нарастал, удары были всё яростнее - в них гномы выплёскивали свою боль. И вдруг, словно по какой-то неслышимой команде, стук превратился - будто остановилось чьё-то огромное сердце. В тот же миг смолкли и барабаны, и рога. Наступила мёртвая тишина, такая же мёртвая, как уходящие в последний путь воины. Даже ветер не шевелил былинки.