Белая Башня

В отличие от Кола, Варан не знал баининского языка, но его выручило то, что баинины в значительной степени позаимствовали свой язык у жителей Саррассы, так что с грехом пополам охотнику удалось объяснить, что ему нужен «великий белый шаман, живущий в пустыне». И вот Варан, пополнив запасы воды, а также купив у баининов сушёного козьего мяса и хлеба, выпекаемого из сердцевины каких-то колючек, произрастающих в пустыне, на вкус больше похожего на коровьи лепёшки, направился вслед за проводником навстречу своему самому главному делу жизни.

Ему казалось смешным, что когда-то он считал это дело плёвым, и был уверен, что легко заработает те двести латоров, что причитались ему в качестве процента. Теперь это вспоминалось как события из прошлой жизни, к которым он отныне не имеет никакого отношения. Даже встреча с Симмером, которая произошла меньше месяца тому назад, сейчас казалась чем-то далёким и нереальным. Иногда Варан ловил себя на мысли: а правда ли было всё это – лирра, Командор, Симмер?.. И в такие секунды иррациональная, болезненная мысль пронзала его: что я здесь делаю? Как я оказался здесь, в этой забытой богами пустыне? И на какую-то секунду он совершенно искренне не мог дать себе ответа на этот вопрос. Он просто не помнил, почему он находится именно здесь, а не в Латионе. Но затем всплывало понимание. Сперва – всегда в виде руны, которая, невидимая и невесомая, тем не менее была где-то внутри, становясь с каждым днём всё слабее. Затем в памяти вставал чёрный провал озера, боль в правом боку от вонзившегося кинжала… Скрипнув зубами, Варан снова всё вспоминал. Секундное блаженное неведение заканчивалось, сменяясь пыткой ожидания смерти.

Во второй половине дня Варан достиг оазиса Каладиуса. Он остановился примерно в миле от него, укрывшись в скупой тени чахлых колючих акаций. Что делать дальше, мастер просто не представлял. Ворваться в оазис, перебить охрану, убить Каладиуса и захватить лирру?.. Пожалуй, этот шаг мы оставим напоследок. Ждать? Но чего, и сколько? Только сейчас Варан вдруг осознал, что его запасов хватит лишь на два-три дня ожидания. А что будет дальше? Умереть от жажды под палящим солнцем? Прийти в оазис и прикинуться заблудившимся путником? Но мальчишка тут же узнает его, Варан в этом не сомневался. Да и не тот человек Каладиус, чтобы легко верить в сказки.

Жуткая безнадёга охватила Варана. Он понял, что вся его безумная гонка последних недель была абсолютно напрасной. У него, наверное, был шанс исполнить поручение Симмера, если бы он не впал в эту истерику, не позволил бы своему разуму пропитаться ужасом надвигающейся смерти. Если бы он остался бы прежним хладнокровным и рациональным Вараном. Но он всё испортил, и теперь его ждёт за это вполне закономерное наказание. Глупо умереть в двух шагах от цели – это всё, на что он сейчас способен. Слёзы текли по пыльным щекам Варана, человека, который не плакал даже тогда, когда родители продавали его в рабство. Сейчас Варан был скорее похож на подраненного шакала. Он сидел, покачиваясь и обхватив голову руками, и тихонько скулил. Впервые за всё это время Варан был рад, что Окорок мёртв и не видит, во что превратился его хозяин. Варан был сломлен, растоптан и раздавлен.

Терзаемый жалостью к себе, Варан не сразу заметил отряд из трёх человек, выехавший из оазиса. Сморгнув слёзы и вытерев глаза рукавом, Варан вгляделся в медленно движущихся путников. И боялся поверить своему счастью.

Первым он узнал своего Суховея. Настоящего Суховея, не того (точнее, ту), что стояла сейчас недалеко от него, безучастно опустив голову. Вороной, как сама смерть, сильный и лоснящийся Суховей вёз на своей спине дюжего молодца. Варан ни на секунду не сомневался, что это и есть тот самый Сан Брос, откликающийся на Кола. Рядом с ним, также на саррассанских лошадях, ехали никто иные как лирра Мэйлинн из рода Айрига, и тот самый парнишка Танисти, который метнул нож ему в спину. Кстати, Варан не испытывал ни вражды, ни обиды в отношении паренька. Тот поступил совершенно правильно. Если кто и виноват, так это только сам Варан.

В одно мгновение шакал исчез, уступив место волку. Пружинисто вскочив на ноги, Варан впился взглядом в лирру. До неё было меньше мили, и двигались они куда-то в западном направлении, в направлении далёких Анурских гор. На губах Варана появилась улыбка, напоминающая звериный оскал. Не иначе, как сам Асс помог своему слуге. Теперь осталось только пропустить эту троицу подальше, а затем двинуться вслед за ней. Эх, жаль, что до ночи ещё далеко! Эта проклятая пустыня такая ровная, что, кажется, приглядись получше, и увидишь Калуйский океан. Но это уже не важно. На то Варан и мастер Теней, что заметить его, если он сам того не захочет, не сможет никто. Он станет тенью, которая не потревожит и самый зоркий глаз.