Белая Башня

– Да, понимаю, – кивнул Варан. – Живой бывший король мог бы стать ядром притяжения для несогласных с новой властью. Пока он был жив, вместе с ним была жива и надежда вернуть ему трон. А подобные надежды – идеальное топливо для гражданской войны.

– Лучше и не скажешь, любезный Варан! – одобрил Каладиус. – Именно эти соображения и толкнули меня на этот поступок. И, надо сказать, в списке вещей, которых я стыжусь или которые причиняют мне душевные терзания, этот поступок находится где-то на последних местах. Я до сих пор считаю, что поступил правильно.

Ну а дальше всё было сыграно как по нотам. Как и ожидалось, после того, как я настоятельно рекомендовал кандидатуру молодого герцога Пантатега в качестве нового венценосца Латиона, Королевский Совет, а точнее тот огрызок, что остался от него после всех арестов и казней прошедших времён, без каких-либо возражений утвердил моего кандидата. Было очевидно, что среди коллегиантов Совета есть те, кто были бы сами не прочь примерить на себя корону Латиона, но возражать великому магу не хотелось никому.

Так и наступила новая эра в истории Латиона. К власти пришла новая династия, которая более двухсот лет правила государством. И если финал этого правления был печален, то начало было поистине прекрасно! Долгое и мудрое правление короля Вилиодия Первого Пантатега принесло долгожданный мир и покой на эту землю. Вилиодием Великим запомнили будущие поколения того тщедушного юношу, которого я едва ли не силой усадил на латионский трон…

Благоговейное молчание повисло в темной болтающейся каюте. Каждый из присутствующий ощущал, как он только что прикоснулся к самой что ни на есть истории Латиона, причём истории столь давней и столь славной, что она стала почти мифом, легендой. И вот, рядом с ними, дыша тем же вонючим воздухом, так же, как и они, кряхтя от постоянных толчков корабля, находилась главная из живых легенд – Каладиус. У всех было такое чувство, что они коснулись древней реликвии, хранящей пыль столетий и прикосновения великих мира сего.

– Мессир, только ради одной этой истории я готов терпеть этот шторм, и даже благодарить его, – наконец проговорил Варан. – Я не могу выразить словами, какая для меня честь быть рядом с вами!

– А я так и вовсе не могу поверить, что это всё происходит со мной! – почти экзальтированно воскликнул Бин. – Я, простой голодранец из латионских трущоб видел и слышал такое, чего никогда не увидят и не услышат короли и маги нашего мира!

– Ну, довольно, довольно, – засмеялся Каладиус, шутливо подняв руку к лицу, словно закрываясь от этих похвал. – На самом деле, я вам тоже весьма благодарен за то, что оживили меня! Так приятно было после стольких сотен лет ощущения себя легендой, вновь почувствовать себя просто живым человеком! Поэтому, прошу вас, перестаньте глядеть на меня такими большими глазами! Давайте лучше послушаем, что расскажет нам достопочтимый мастер Теней.

– Бывший мастер Теней, – с улыбкой, но твёрдо поправил его Варан. – Нелёгкая же мне выпала доля – мало того, что моя жизнь и так бедна всякими приятными переживаниями, так теперь мне ещё нужно рассказывать свою историю после подобной истории мессира. Это всё равно, что жук-навозник приползёт к нам и расскажет, как увлекательно и интересно было скатывать шарик из навоза.

– Будет вам, дорогой Варан, – рассмеялся ассоциации маг. – Уверен, что такому интересному и многогранному человеку есть, что поведать о себе. Прошу, начинайте!

– Хорошо, но не потому, что согласен с вами, мессир, а только лишь потому, что считаю необходимым выполнить предложенное всем условие. Но не ждите ничего особенного – мой рассказ будет скучным и коротким, предупреждаю сразу!

***

– Моя жизнь бедна на радостные события, – продолжил Варан. – До пятнадцати лет я жил в семье, едва сводящей концы с концами, и самым большим счастьем для меня было, если я мог наесться до отвала, или же если нужно было вкалывать меньше, чем обычно. Потом я оказался в Гильдии, и вся моя жизнь закрутилась вокруг этого. Я признаю, что являюсь весьма честолюбивым человеком. Как только я попал в Гильдию, моей главная цель заключалась в том, чтобы стать мастером седьмого круга. На меньшее я был не согласен. Я принёс в жертву этой мечте всё своё личное время, все свои желания. Можно сказать, что в некотором смысле я уже в шестнадцать лет был стариком, поскольку меня не интересовали те вещи, какие обычно интересуют парней в таком возрасте.

Я никогда не общался с девушками, и считал, что мне это не нужно, поскольку никакая девушка не заменит уважение товарищей по цеху. Я не увлекался ночными посиделками в кабаках, поскольку вино туманит разум, а мой разум был необходим мне, чтобы двигаться вперёд. Я не мог позволить себе даже просто побездельничать денёк-другой в кровати, поскольку всё свободное время я уделял тренировкам, ведь я хотел быть лучшим из лучших.