Белая борьба на северо-западе России. Том 10

«Когда началось польское контрнаступление от Вислы, войска Балаховича шли в ударной группе армии ген. Сикорского и им была дана серьезная задача взять г. Пинск. И Пинск был взят к вечеру 15 августа (ст. стиль). Всю ночь с 15-го на 16-е красные беспрерывно атаковали Пинск, желая отбить его, но безрезультатно. Из Пинска успел выскочить только командующий армией со штабом. В наших руках осталась вся санитарная часть, интендантство, 15 миллионов рублей в разной валюте и бронепоезд. Все трофеи, кроме 5 тысяч сапог, мы сдали польскому командованию, сапоги же я приказал распределить по полкам. Этот эпизод имел решающее значение: не возьми мы Пинск, польское контрнаступление могло бы не удаться, так как красные переформировывались в Гродно и начали наступление на Варшаву. Когда мы взяли Пинск, г. Кобрин был в руках 15-го красного кавалерийского полка, командир которого, не зная, что Пинск занят нами, по телефону сообщал нам обстановку, и это продолжалось до утра.

В приказе по армии ген. Сикорский выразил нам благодарность, а маршал Пилсудский позднее принял Балаховича у себя во дворце. В 1921 г. ген. Балахович сказал мне, что Пилсудский распорядился награждением крестами «Виртути Милитари» ген. Балаховича, Юзика и меня, но кресты до нас не дошли».

Такой явный недоброжелатель Балаховича, как представитель польского правительства при русских формированиях К. Вендзягольский, который сам сознается, что «он (Балахович) ни в какой степени не был героем моего романа», должен был признать: «Боевые действия дивизии Булак-Балаховича, которую он сам, а за ним его офицеры называли «армией», заслуживали чуть ли не ежедневных похвал и отличий русского военного начальства, так как, по справедливости, ни дивизии в целом, ни ее подразделениям, включая единичных всадников, нельзя было отказать в совершенно исключительной, почти фантастической отваге, предприимчивости и решительности, распаляемой, очевидно, ежедневно какой-то особою ненавистью к большевикам, не как к обыкновенному противнику, а как к личному заклятому врагу».

Однако в Польше, как и в Северо-Западной армии, не было недостатка в людях, старавшихся представить войска Балаховича как сборище головорезов и бандитов. Обвинения были все те же: казни и грабежи. Конечно, балаховцы не давали пощады коммунистам, и в особенности чекистам.

Что же касается грабежей, то, несомненно, таковые имели место. Оставив в стороне историю средневековых войн, вспомним только наше столетие. Неповинны ли в грабежах были армии всех воюющих народов во время Первой и Второй мировых войн?

После заключения Польшей мира с Советами десятки тысяч русских офицеров и солдат были интернированы «в хотя и гуманных, но формально принудительных лагерях», как пишет К. Вендзягольский. Конечно, понятие «гуманный» весьма широкое. Во всяком случае, у сидевших в польском лагере Тухоль (прежде лагерь для военнопленных) понятие о гуманности несколько иное.

Благодаря содействию знакомого по Белой армии офицера генерал Балахович приехал в Беловежскую Пущу, где, сделавшись директором лесных разработок, имел возможность помогать своим соратникам, вызволяя их из лагерей и предоставляя работу. В 1939 году Балахович был мобилизован в польскую армию и участвовал в обороне Варшавы.

Детали трагического конца генерала Балаховича до сих пор не выяснены с достаточной точностью. Уже вскоре после того, как он обосновался в Беловежской Пуще, на него было организовано покушение, но по ошибке жертвой оказался его брат Юзеф. Что же касается генерала Балаховича, то сведения о его убийстве расходятся. По одной версии, он согласился на уговоры друзей покинуть Варшаву и подальше скрыться от глаз гестапо. Решив на прощание «кутнуть», он возвращался утром домой и на улице Саска Кемпа был остановлен немецким патрулем. Балахович ударил по руке палкой державшего револьвер гестаповца и был застрелен. По другой версии, когда генерал проходил по тротуару почти против Виленского вокзала, его нагнал какой-то черный автомобиль, в котором сидели 4 или 5 человек в штатском. Как по команде, все выстрелили из револьверов в спину Балаховичу. Возникла паника, во время которой убийцы исчезли. Вскоре после этого немцы арестовали заместителя Балаховича есаула Яковлева²⁷⁴, который был отправлен в концлагерь Аушвитц, где и погиб в апреле 1941 года.