Белая дама

Как только посетитель упомянул о «Службе Мишлена», он всецело завладел моим вниманием. За неделю до этого я получил через одного из наших агентов в Маастрихте несколько донесений от железнодорожных наблюдательных постов в Льеже и Жемеле. Характер донесений показывал, что они исходят от какой-то хорошо налаженной организации в Бельгии. Донесения были подписаны инициалами «С. М.». Я предположил, что они исходят от разведывательной организации, утратившей свои связи с заграницей. Организации на оккупированных территориях часто не знали о том, что в Голландии существовало несколько органов разведки союзников, и их донесения попадали порой не в тот орган, которому предназначались. [29]

Уже после нескольких минут разговора с Лемером я убедился в правильности моих предположений. Я знал Льевена и мог бы направить к нему Лемера, но я также знал, какие затруднения испытывал Льевен в сношениях с Бельгией. С другой стороны, британская секретная служба имела с полдюжины пунктов перехода границы, которые она могла предоставить в распоряжение «Службы Мишлена». Для меня было ясно, как мне поступить. Я без колебания предложил прикрепить «Службу Мишлена» к нашей организации.

Мой энтузиазм оказал заметное действие на Лемера. Как вдруг он выпалил:

— Однако мы ставим два условия: во-первых, надо покрывать расходы «Службы Мишлена»; во-вторых, её члены настаивают на том, чтобы они считались на военной службе.

Я посмотрел да своего собеседника с изумлением. Каждый агент разведки на территории врага служит своей родине, подвергаясь ещё большему риску, чем солдат на линии фронта. Он стоит одиноко, лицом к лицу с опасностью, без барабанного боя и без мундира. Он не знает отпусков или передышек. Агент разведки постоянно подвергается опасности попасть под подозрение, в любой момент он может быть разоблачён, предан, арестован, подвергнут пытке и приговорён к смерти. Требование бельгийских патриотов представлялось мне естественным. Но каким образом военное министерство могло превратить бельгийских подданных в английских солдат? Каким образом могли бы зачислить их на военную службу даже бельгийские власти? Ведь сообщить их список за границу было бы слишком опасно. И, наконец, как сделать солдатами женщин? А «Служба Мишлена» насчитывала немало женщин.

Я уже собирался изложить моему собеседнику все эти доводы, когда заметил выражение решимости на его лице. Тогда я задал осторожный вопрос: каким образом он считает возможным осуществить требование «Службы Мишлена» и как, по его мнению, могут быть приведены к присяге члены организации?

— Не знаю, — ответил он. — Вам придётся самому решить эту задачу. Мне даны инструкции обратиться к бельгийским властям в Гавре, если я не добьюсь удовлетворения наших требований англичанами. [30]

Я знал, что бельгийская разведка не располагала надежными средствами сообщения на бельгийско-голландской границе. Я сомневаюсь, чтобы бельгийская разведка вообще получала к тому времени какие-либо сведения из Бельгии.

Мне представлялось возможным лишь одно решение, принять требования «Службы Мишлена» в надежде, что после войны английские власти сумеют их выполнить, и сказал Лемеру, что снесусь со своим начальником в Англии и через день-два дам ему ответ.

Но было бесполезно обсуждать полученные требования с высшими инстанциями. Я знал, что если даже военное министерство захочет исполнить просьбу «Службы Мишлена», необходимо будет получить согласие бельгийского правительства, и таким образом будет упущено много драгоценного времени. Поэтому на следующий день я с чистой совестью сказал Лемеру, что его просьба удовлетворена, и он может известить об этом своих руководителей, а я приму меры, чтобы письмо было доставлено по любому адресу, который он укажет, в Брюсселе или Льеже.

Инженер Лемер был умным человеком. Он мог бы задать мне много щекотливых вопросов и поставить меня в затруднительное положение, потребовав гарантий или официального письма от военного министерства. Но, получив от меня благоприятный ответ, он счёл вопрос исчерпанным.

Вопрос о финансах был решён быстро. Я сообщил Лемеру, что мы еженедельно будем посылать «Службе Мишлена» такую сумму, какая потребуется для покрытия всех текущих расходов; деньги же, ранее взятые взаймы у Марселя Нагелмакерса и у Филиппара (другого банкира и бельгийского патриота), будут возмещены после войны. Это обещание было исполнено: после заключения перемирия обоим банкирам было выплачено 150 тысяч долларов в бельгийской валюте.

Лемер выразил полное удовлетворение. Он написал письмо руководителям «Службы Мишлена», в котором уведомлял их о достигнутом соглашении. Одновременно он снабдил меня адресом «почтового ящика» в Бельгии.

С этого момента руководители «Службы Мишлена» получили возможность сосредоточить своё внимание на расширении работы внутри Бельгии. Им больше не приходилось [31] заботиться о пересылке своих донесений через границу; мы обеспечивали доставку этих донесений в Голландию, по крайней мере, дважды в неделю.