Белая дорога

— Нет. Единственная причина, почему я оказался в курсе, это потому, что раньше Эллиот кое-что мне рассказал.

— Что-то плохое?

— Ничего хуже того, что следует ожидать от человека, у которого денег больше, чем у девяноста девяти целых девяноста девяти сотых процента населения штата: запугивание, шантаж, коррупция, мошенничество с земельными участками, стычки с Управлением по охране окружающей среды из-за отравленных полей и изгаженных рек — обычные дела. Брось камень в заседающих конгрессменов — попадешь в защитника ему подобных. Но от этого боль отца, потерявшего дочь, не становится меньше.

Внезапно у меня в голове возник образ Ирвина Блайта. Я отмахнулся от этой мысли, как от назойливой мухи.

— И Нортон уверен, что его клиент не убивал девушку?

— Похоже на то. Во всяком случае, он принял дело от государственного защитника и внес залог за этого парня, а Эллиот не тот человек, кто станет рисковать своей репутацией или деньгами ради сомнительного дела. К тому же дело, в котором черный мужчина обвиняется в убийстве богатой белой девушки, для кого угодно может быть риском, если предположить, что кому-то взбредет в голову прославиться на чужом горе. По словам Эллиота, он или спасет своего клиента, или их похоронят вместе. Вот такие варианты.

— Когда суд?

— Скоро. Я просмотрел газетные сообщения и кое-какие материалы в Интернете. Ясно, что расследование дела с самого начала форсируют. Прошло несколько недель с гибели Марианны Ларуз, а в начале следующего года уже должен начаться суд. Закон не любит заставлять ждать таких людей, как Эрл Ларуз.

Мы посмотрели друг на друга через стол.

— Нам не нужны сейчас деньги, не до такой степени.

— Знаю.

— И тебе не хочется туда отправляться.

— Однозначно.

— Ну, вот.

— Ну, вот и все.

— Ешь свой ужин, пока я за него не принялась.

Я так и сделал и даже почувствовал вкус еды.

У этой еды был вкус пепла.

После обеда мы поехали в кафе «Лен Либи» у федерального шоссе №1, сидели за столиком на улице и ели мороженое. Раньше это заведение было недалеко от Спуруинк-роуд, по дороге к Хиггингс-Бич. Столики стояли под тентом, и все наслаждались ветерком. Кафе перебралось на новое место, ближе к автобану, несколько лет назад, и, хотя мороженое по-прежнему было хорошее, есть его и разглядывать четырехполосную магистраль с оживленным движением было не совсем то. Зато теперь рядом с прилавком стоял шоколадный лось, совсем как живой, — это, по всей видимости, означало некий прогресс.

Мы с Рейчел не разговаривали. Солнце садилось у нас за спиной, наши тени вырастали перед нами, как надежды и опасения за будущее.

— Видел сегодня газету? — спросила Рейчел.

— Нет, еще не успел.

Она взяла свою сумку, покопалась в ней, пока не нашла вырезку из «Пресс Джеральд», которую и протянула мне:

— Не знаю, почему я ее вырезала. Наверно, знала, что тебе придется ее увидеть когда-нибудь, но какая-то часть меня не хотела, чтобы тебе снова пришлось читать о нем. Я устала натыкаться на его имя.

Я развернул газету.

ТОМАСТОН. Преподобный Аарон Фолкнер останется под стражей до суда в государственной тюрьме Томастон, сообщил вчера представитель департамента исправительных учреждений. Фолкнер, осужденный некоторое время назад за участие в преступном сговоре и убийстве, был переведен в Томастон из другого исправительного учреждения месяц назад после неудавшейся попытки самоубийства.

Он был арестован в Любеке в мае этого года после столкновения с частным детективом Чарльзом Паркером. При этом были убиты, два человека: мужчина по имени Элиас Падд и неизвестная женщина. Тесты на ДНК показали, что фактически убитый мужчина являлся сыном Фолкнера Леонардом. А в женщине опознали Мюриэл Фолкнер, дочь преподобного.