Белая эмиграция в Китае и Монголии

Будучи связан с Братством Русской Правды, по приезде в Маньчжурию, он убедился, что эта организация оказалась пропитанной провокаторами и члены ее на территории СССР передаются в руки ГПУ из Харбина. Полковник Кобылкин принимает поистине героическое решение отправиться в СССР, помимо организации, а там, на месте, вступить в смертельную борьбу с врагами России. Своими помощниками он выбрал двух вернейших из верных: одного, окончившего первым выпуском Шаньдунское военное училище, подпоручика Переладова{57}, в прошлом кадета Петровско-Полтавского кадетского корпуса, и второго, окончившего Читинское военное училище, подпоручика Олейникова{58}. Объявив всем и каждому, что он уезжает на восточную линию Китайской Восточной железной дороги, в тайгу на охоту, он на самом деле уехал на западную линию дороги, к одному своему верному казаку на заимку, где и соединился с пробравшимися туда разными путями и в разное время двумя своими будущими соратниками. Около года он налаживал и проверял пути и явки Братства Русской Правды, связывался со своими казаками в Забайкалье, принимал соответствующий внешний вид обывателя СССР и изучал до тонкостей новый язык и уставы Красной армии. Когда он почувствовал, что им все подготовлено, как глубоко религиозный человек, отговел и отправился со своими идейными помощниками на подвиг во имя России.

Он прекрасно знал родное Забайкалье и всех казаков, посему очень скоро этот край стал бурлить. Много усилий потребовалось для ГПУ как-то усмирить область, но все органы совдепской власти понесли ощутительные потери в личном составе. Переладов, поступая в колхозы или на заводы, становился отличнейшим стахановцем, с единственной целью, чтобы за отличие попасть в какую-нибудь депутацию в Москву, дабы ловким ударом руки или ноги вышибить дух из самого «отца народов». Однажды он и был в такой депутации, но она была принята лишь «старостой» Калининым.

Выполнив задачу местного значения, тройка стала пробираться дальше в Сибирь и временно обосновалась в г. Иркутске, где продолжала свою борьбу. Полковник Кобылкин поступил рабочим на завод, а его соратники – в официальные совдепские учреждения. Однажды агенты ГПУ явились на завод и вызвали «рабочего» в кабинет управляющего. Один из агентов подошел к нему и сказал: «Полковник Кобылкин Иннокентий Васильевич, Вы арестованы». В то же время были схвачены Переладов и Олейников. Видимо, к тому времени они сделались очень опасными врагами для Совдепа, так как английское телеграфное агентство Рейтер дало из Москвы телеграмму об их аресте по всему миру. В Шанхае она появилась во всех многочисленных иностранных газетах, откуда все узнали о гибели героев. Через несколько месяцев уцелевшие члены Братства Русской Правды сообщили об их работе в СССР.

Сколько мук претерпели эти воины перед смертью в застенках ГПУ, мы никогда не узнаем. Господь Бог простит им их земные грехи за подвиг во имя данной Всевышнему присяги, в выполнении долга воина во что бы то ни стало и до конца.

Б. Уваров {59} Шаньдунский офицерский инструкторский отряд (1925–1928 гг.) {60}

Аюбовь к Родине и стремление к исполнению долга перед ней принуждали нашу молодежь оставлять мирную, спокойную жизнь в родительских домах, лишать себя маленького мещанского счастья и отдавать все, вплоть до жизни, на алтарь служения Вере, Царю и Отечеству, вставая в строй под знамена и штандарты Российской Императорской армии. Точно так же и зарубежная белая молодежь, страдающая потерей России, тоской по ней и питающая непримиримую вражду к ее поработителям, руководимая желанием хотя бы в будущем быть ей полезной, искала возможности быть военной, научиться владеть оружием и приобрести военные знания, необходимые для будущей борьбы с врагом России – коммунизмом.

Патриотическое чувство толкнуло молодых людей поступать в число воспитанников Шаньдунской военно-инструкторской школы, которая зародилась в центре седого Китая в Шаньдуне, в древнем, насчитывающем тысячелетие со дня своего основания городе Цинанфу, расположенном в нескольких верстах от реки Желтой (Хуанхэ). Маршал Чжан Чжунчан дал возможность существовать школе, и покрытые седой пылью 400-летние своды Коммерческого собрания приютили под собой Русскую военную школу.

Кто бы мог думать, что на узких улочках Цинанфу когда-либо появятся русские юнкера, ровные ряды блеснувших под нестерпимым солнцем штыков и раздадутся звуки маршей школьного оркестра и залихватские песни твердо шагающей по каменным плитам мостовой юнкерской роты?! Но это было и есть, кто участвовал в формировании школы, господа офицеры и преподаватели, кончившие школу молодые подпоручики и юнкера, с любовью вспоминают о днях, проведенных в стенах Шаньдунской военной школы.

* * *