Белая книга

— Совсем недалеко, — промолвил он робко. — Думаешь, отец до вечера вернется?

— Уже школьник, а отца боится! — презрительно протянул самый старший из братьев пискливым, как у девчонки, голосом.

Нет, наш Янис не из тех, кто позволит над собой насмехаться. Он поглубже нахлобучил шапку и в один прыжок первым очутился в лесу.

Старые березы с корявой корой, темные разлапистые ели — все деревья и кусты застыли в удивлении при виде веселой ватаги гостей. В лесу неугомонно чивикали, щебетали всевозможные мелкие птахи. Хотелось до конца дослушать их громкую песню, но чем дальше заходили мы в лес, тем громче она звенела. И вдруг в это звонкое пение ворвался глухой выкрик:

— Ка-ха-а!

В испуге мы остановились.

— Что за птица?

— А может — зверь?

— Ка-ха! Ка-ха! Хахахахахаха!

— Эх ты, дурила! Это же кукушка!

— А все же не к добру это, — сказал Рудис. — Вот увидите. Это кукушка-вещунья, она беду кличет.

Сбившись кучкой, молча шагали мы в лесном сумраке. Если близ тропинки попадалась прямая орешина, братья отходили в сторону и, срезав ее, бегом догоняли остальных. Мы направлялись на берег лесной речки, где густо рос орешник. Но, к нашему удивлению, почему-то таких тонких прутьев, какие требовались братьям Брангалям, почти что не находилось.

— Все она, кукушка-вещунья! — крикнул один из братьев. — Так и уйдем ни с чем.

— Ну да! Ну да! — запищал старший брат. — И скажем дома, что в будущее воскресенье опять надо идти искать в другом лесу. Лучше гулять, чем стадо пасти.

Мы сразу почувствовали себя привольно. Ребята и сами поверили в свою выдумку, что подходящих орешин тут не сыскать, и все будто из тенет вырвались. Размахивая ореховыми посошками, мы взобрались на бугор; там, на зеленом мху, решено было устроить привал и хорошенько отдохнуть.

Мы уже немалое время валялись на бугре, когда Рудис приметил, что мох местами не то изрыт, не то вытоптан.

— Это барсуки либо кабаны! — крикнул он и вскочил.

Повскакали и мы. Более того — кинулись бежать со всех ног! Старшие удирали скорее потехи ради, ну а мы, младшие, прямо-таки чувствовали, как острые клыки впиваются нам в икры. Как тут удержишь слезы и вопли? Старшие остановились, повернули назад.

— Вы что — сдурели? Лесника зазываете? — шипели они и махали на нас руками.

Тут уж мы и вовсе очутились меж двух огней. И от страха не смели даже голову повернуть.

До речки оставалось, должно быть, совсем недалеко, когда на пути нам встретилось какое-то чудное болотце. Оно было на довольно высоком месте, с одного края сплошь заросло белой пушицей, а с другого походило на пруд, полный темной воды. В самой середине этого пруда был остров, а на нем ивовые кусты. Вот это были ветки так ветки! Прямехонькие, тонкие! Братья мигом выхватили из кармана ножики. Но как туда добраться? Надо быть отменным прыгуном и притом прыгнуть прямо в куст, — а то недолго и глаз выколоть острыми ветками…

Нет! Никто прыгать не отважился.

Вот и пришло время нашему Янису показать себя! Он отошел на несколько шагов и с разбега прыг! — прямо в куст. Только ветки задрожали. Теперь хватай ножик и режь!

Батюшки, что за напасть? Островок заколыхался и осел в воду. Янис подвернул портки, ступил шаг в сторону — страх-то какой! Весь остров трясется!

Мы с берега все это видим, но еще не понимаем, в какую беду угодил наш Янис. Ему же никак не вернуться обратно! У него нет никакой опоры для прыжка.

Стало быть, надо узнать, нельзя ли перейти вброд. Мы отыскали длинную тонкую хворостину и принялись мерить глубину. Пруд оказался неглубок, но тины такая толща, что мы нашей палкой не смогли нащупать дно. Янис побледнел и давай вопить дурным голосом. Он хоть и крепко держался за ветки, а уже увяз по колено, новые клетчатые порточки мокли в грязной жиже. Еще пуще перепугались мы, когда опять услыхали хриплый выкрик кукушки.

Янис плакал навзрыд, как малый ребенок, разинув рот и зажмурив глаза. Слезы светлыми ручьями текли у него по щекам.

А мы в полной растерянности без толку метались по берегу.

— Повалим дерево, вот и будут мостки! — предложил кто-то из ребят. Мы попыхтели у одного дерева, у другого — пустая затея.

— Поищем валежин!

Но и поваленное бурей дерево не по силам было сдвинуть с места. Тогда Рудису пришла в голову дельная мысль. У опушки через большую канаву были перекинуты две жердины. Если мы сможем приволочь сюда одну из них — Янис спасен.

Мы успокоили его, как умели, и только наказали держаться над водой еще с полчаса. Мы за ним вернемся.

Пыхтя и охая, волочили мы длиннющую жердину по узкой, петлявшей в густом лесу тропе, сойти с которой было опасно. Кое-где повороты ее были так круты, что мы никак не могли развернуться, и приходилось пятиться назад.

Вот так чудо! На полдороге мы повстречали Яниса. Бедняга, решив, что мы его бросили на произвол судьбы, плашмя бултыхнулся в воду и кое-как выкарабкался на сушу. Перед тем он снял и перекинул на берег безрукавку и рубаху, но снять штанцы не решился. Все равно ведь замызгал их, выше колен увязнув в тине. И так Янис шагал в одной рубашке и безрукавке, а штаны нес в руках.