Белая книга "холодной войны"

Чувство сопричастности к празднично приподнятой атмосфере, царящей на площади, всему происходящему навеяло мысль, хорошо запомнившуюся со студенческой скамьи из учебника по историческому материализму. А ведь действительно, революция лишь тогда чего-нибудь стоит, когда умеет себя защитить, — думалось в эти минуты. Жизнь не раз подтверждала правоту этой незыблемой ленинской истины. И почти подсознательно память автоматически выдавала примеры с вопросительным знаком. Как объяснить тот парадокс, что в стране с такими давними традициями буржуазной парламентской демократии — Чили — могла наступить столь длинная ночь кровавой фашистской диктатуры? Почему, едва распрямив плечи после долгой феодальной спячки, народ Эфиопии не колеблясь пошел по пути, ориентированному на социализм? Каким же образом Куба и Алжир, Вьетнам, Ангола, Лаос и Кампучия, несмотря на все происки внутренней и внешней реакции — агрессии, заговоры, мятежи, всевозможные блокады и диверсии, сумели не только отстоять свою независимость, но и приумножить революционные завоевания? Нет, статус «банановой республики» не приживется и здесь, на ливийской земле, — внушало увиденное.

К тому времени мой коллега из Лондона, говоря шахматным языком, успел провести незатейливую комбинацию, видимо, позаимствованную у самого «гроссмейстера» О. Бендера. Как и предполагал, она состояла из «дежурных» ходов, в своем роде повторяющих знаменитый «дебют е2-е4»: стремительно надвигающаяся на экран стальная махина, объектив медленно «скользит» по гусеницам, затем «наезжает» на жерло пушечного ствола этого монстра и фиксирует внимание на эмблеме ливийских вооруженных сил.

Классика! Ничего не скажешь… На этом исход «партии», похоже, был предрешен, тем более что и ее финал мало чем отличался от описанного И. Ильфом и Е. Петровым известного эпизода в Васюках. Вместе с ответами «осведомленного» корреспондента АФП, стоящего рядом, он торопливо заносил в блокнот наименования отдельных видов советской военной техники. Классовое чутье англичанину не изменяло. Оно, бесспорно, определяло и проявленное чувство «такта», на сей раз по отношению ко мне.

Что-то помешало нам завершить тогда начатый в самолете разговор. Но вот как-то, перелистывая плотную подшивку лондонской «Дейли телеграф», столкнулся с курьезом: аршинные заголовки на целую полосу кричали о ливийской «агрессии» в Чаде… в интересах мирового коммунизма?! Сей перл извращенной логики, только каждый раз в новой оправе, обрастая на ходу подробностями, «фактиками», набором военных терминов, названий танков, пушек, самолетов, многократно повторялся в десятках газетных номеров подряд. Вот, оказывается, к какому «обеду» пришлась кстати та самая «ложка», выточенная британским тележурналистом в Бенгази.

Но, как всегда, «повара политической кухни» на Западе его «пересолили». Теперь, когда спала искусственно поднятая волна неправды, затихли платные крикуны, остались только факты. А они-то как раз нелицеприятны для моего английского коллеги. И захотелось продолжить незавершенный в Бенгази с ним разговор — пусть вот так, на страницах этой книги. Тем более что он, судя по рассказу, находился в этом регионе впервые, значит, знаком с его проблематикой только заочно…

Где истоки переживаемой народом Чада трагедии?

Показательно, однако, не только то, что утверждают «голоса» из Вашингтона, Парижа или Лондона, но и то, о чем они умалчивают. По меткому наблюдению парижской газеты «Матэн», можно биться об заклад, что менее одного процента американских граждан могли бы сказать, где на карте находится Чад. И в самом-то деле, вплоть до середины 70-х годов развивающиеся страны, в их числе африканские, были объявлены Белым домом зоной «периферийных интересов!». Необходимым сырьем монополии США в основном обеспечивал режим Претории, а с ролью «африканского жандарма», как показали события в Заире, Чаде, Центрально-Африканской Республике, Мавритании и других частях континента, вполне успешно справлялись парашютисты и «солдаты удачи» из иностранного легиона, что на берегах Сены. Франция, напомню остается единственной страной Запада, имеющей здесь регулярные войска общей численностью в 14 тысяч солдат и офицеров.

Известный американский певец и музыкант Гарри Белафонте выступает перед участниками конференции в Нью-Йорке, на которой обсуждался вопрос о проведении грандиозной антивоенной манифестации в дни работы второй специальной сессии Генеральной Ассамблеи ООН по разоружению.