Белая кобра

- Ты меня слушаешь, черный паук, так, кажется, переводится "каракурт"? Так вот, с тобой говорит Костя Голубев, тот самый, которого ты уже убивал. Так вот слушай меня, подонок. Ты убил мою жену, я не буду тебе зачитывать остальной список. Так вот, все то, что ты ищешь, у меня. И деньги, и товар. Все лежит упакованное в сумки у меня на заднем сидении в машине. В "жигулях", которые подарил мне уже покойный Корней. Тебе не кажется, что пора присоединиться к

нему? По моим подсчетам ты живешь на свете лишних лет уже так тридцать. Кстати, как там твой глаз? Не чешется?

- Ты никуда не уйдешь от меня, Костя! - проскрипел зубами Юлдашев. - Я тебя на части рвать буду. Своими руками буду рвать.

- Да что ты говоришь? - удивился Костя. - А я думал. что ты в основном все делаешь чужими руками. Ты думаешь, что ты очень страшный? Ты думаешь, я не заметил, что у тебя не осталось людей? Ты не привык, когда тебе дают сдачи? Ничего, привыкай, пришло твое время платить по счетам. Я тебя презираю. Записывай адрес, куда ехать, я тебя жду...

Костя отключился от связи, Каракурт сидел в мащине, размышляя, ехать ему по указанному Костей адресу, или это какая-то хитроумная ловушка.

Пока он так размышлял, с ним связался Шейх. У Юлдашева появился слабый лучик надежды. Шейх, в отличие от него, всегда держал свое слово. У бывшего майора появился призрачный шанс остаться в живых. Если только этот белый волк по имени Костя Голубев, который сошел с ума и ведет какую-то свою, совершенно безумную игру. И пока он выигрывает у профессионала, майора Юлдашева. Ничего, сейчас подойдут на помощь люди Османа, это хорошие бойцы, тогда посмотрим, как запоет этот волчишка.

Если, конечно, он действительно настолько безумен, что решил мстить Юлдашеву и назвал адрес, по которому его можно найти.

Глава сорок третья

Я нарочно поехал медленными кругами, петляя по ближним переулкам, чтобы дать возможность майору найти и настигнуть мою машину. И мне удалось это. И тогда я повел эту железную черепаху, как на веревочке, в сторону улицы Богдана Хмельницкого, к тому самому переулку, из подвала которого я недавно вышел, чудом спасшись из старого дома в старинном Старосадском переулке.

Теперь я следил только за тем, чтобы машина Юлдашева не прижала меня к тротуару, вступать в бой на улице мне не хотелось, и еще, я внимательно смотрел по сторонам, боясь только одного: проморгать безымянный переулок, из подвала которого я вышел. Именно там я назначил этой крысе Юлдашеву свидание, которое для одного из нас должно было стать последним. Я думал, что знаю, для кого.

Переулок я не проморгал. И резко завернул в него, завизжав колесами по асфальту, уже не обращая внимания на едущую следом черепаху, которая с трудом, но повторила мой маневр. А я уже остановился возле нужного подъезда, схватил в охапку сумки, обвешавшись ими, как челнок на рынке, и помчался в подъезд, в подвал. Там открыл обитую железом дверь припрятанным в кармане и приготовленном заранее ключом, подхватил на полу предусмотрительно оставленную мной лампу, и заперев за собой дверь, пускай попыхтят, мне теперь нужно было выиграть немного времени, чтобы приготовить все для моей последней встречи с безумным майором.

Хотя, когда я мчался по узкому коридору, то поймал себя на крамольной мысли, а не безумен ли я сам, обуянный всепоглощающей жаждой мести, бегающий по заброшенным шахтам, рискующий жизнью. И ради чего? Ради того, чтобы мстить. Разве это не безумие?

Или этот майор прав, и я стал таким же, как он, белым волком? Волком вне стаи, вне закона, живущий своим законом, своими страстями. Ладно, потом разберемся, пока других забот хватает.

Я рвался в сторону клети, которую и спустил вниз известным мне способом, перебирая трос, там и оставил, заклинив трос на лебедке заранее приготовленным стальным прутом. Пускай подергают. Ребята они, может, и здоровые, но все же не настолько. Пускай повозятся, пускай подумают, как им спуститься. Мне нужно было выиграть время. Совсем немного. Я очень хорошо знал, что мне нужно делать. Я все продумал в деталях и до мелочей, до секундочек и до миллиметров. Именно секундочки и миллиметры могли изменить и пустить прахом все мои тщательные теоретические выкладки.

Я занимался своим делом, слушая краем уха, как без фонарей, в темноте, громыхали следом за мной бойцы майора Юлдашева. Что самое интересное, когда они обсуждали что-то собравшись возле клети, я услышал гортанные голоса, говорившие не по-русски. Возле клети они остановились и стали оживленно о чем-то совещаться, несколько раз даже выстрелив вниз. Спускаться вот так вот запросто, в темноту и неизвестность, они не решались. Это радовало, значит я все же заставил их уважать себя и считаться с собой.

Они что-то там готовили, спорили, а я в свою очередь тоже готовил свои аргументы к беседе с майором. Я старательно, высунув, как первоклашка, язык, выписывал ему счет.