Белая кобра

— Не стреляй! — заорал он в паническом ужасе.

— Что, страшно? — злорадно спросил я. — Это хорошо, что страшно, это полезно. Вот и запомни, как это страшно, когда не ты на кого-то, а на тебя ствол направляют. На всю свою жизнь запомни! И другим передай. Живи, будем считать, что я промахнулся.

Встал на ноги, оглянулся, увидел робкую толпу в отдалении, застрявшую в туннеле перехода, и выстрелил возле плеча бандиту. От домов послышался отдаленный вой сирен милицейских машин. Надо было спешить.

Бегом взлетел вверх по ступеням и быстро огляделся. От меня шарахнулась во все стороны небольшая группа зевак, собравшаяся наверху у спуска. Ира стояла возле машины, от домов, откуда мы пришли, завыли сирены милицейских машин. Надо было сваливать.

Я двинулся к машине, возле которой так и стояла Ирина, но меня остановил вопль раненого, взывавшего к боявшимся подойти зевакам:

— Да помогите же!

— Извини, на сегодня лимит милосердия исчерпан, — проворчал я, пробегая мимо, с трудом удержавшись от соблазна выпустить в него пулю.

Я не то, что стрелять в них был готов, я сейчас готов был зубами на части их рвать. Это были мои деньги и мой последний шанс дожить эту собачью жизнь по-человечески. И никто, никто не мог встать на моем пути.

Когда я подбежал к машине, Ирина стояла все так же возле, не решаясь сесть в машину с убитым. Она смотрела то на этого убитого верзилу, то на меня, распахнув огромные глаза, которые стремительно наполнялись ужасом.

Сделав вид, что ничего не заметил, через раскрытую дверцу вытащил на асфальт за ворот тело убитого, забросил его автомат на заднее сиденье. Выбросив убитого бандита, я сел за руль и через соседнюю дверцу, крикнул Ирине, нарочито грубо, чтобы до неё дошло:

— Садись в машину! Быстро! После переживать будешь.

В зеркальце я видел стремительно вылетавшие из-за домов милицейские машины с включенными сиренами и мигалками. Времени уже не оставалось нисколечко, а Ирина как стояла, так и стояла не шевелясь, словно её гвоздями прибили. Я уже во все горло заорал на нее:

— Садись, дура! Тебя же Сергей ждет! Ну?! Или я уеду без тебя!

Я включил зажигание, упоминание о Сергее и приближающиеся сирены возымели свое действие, Ирина осторожно села в машину, глядя на меня остекленевшими глазами, как, наверное, смотрят на вышедшего из могилы мертвеца.

Она могла молчать сколько угодно, я сам прекрасно знал все, что она про меня сейчас думала, и почему-то злился за это на нее. Подумаешь, кисейная барышня! Посмотрел бы я на нее, как она запела бы, если бы её взяли в оборот братки. А то изображает из себя цацу. Ну да черт с ней, мое дело доставить её к Гале, а там пускай с ней Серега сам выясняет отношения.

Чужие бабки присвоить могла решиться, так плати в таком случае по счету. Дармовых денег не бывает. Ничего, скоро ты, красотка, поймешь, что до золотого берега надо плыть через море дерьма, а с чужими деньгами до красивой жизни ещё и доползти надо. Вот когда доползем, если доползем, тогда и поговорим, тогда посмотрим, что от тебя такой вот рафинированной, останется. А пока что толку? Пока мы с ней говорим на совершенно разных языках.

Да и зачем нам, если разобраться, общий язык? Я даже со своими студенческими друзьями теперь его уже вряд ли найду, да и зачем? Зачем он нам нужен, общий язык? В одну и ту же воду дважды не входят. И может ли быть общий язык у людей, у каждого из которых лежит в кармане здоровенный кусок денег, к тому же чужих денег, упавших на халяву?

Не случайно же мои более житейски мудрые друзья не оставили мне даже телефона, по которому их можно будет найти. Мы все спешили утащить свою долю каждый в собственную нору, чтобы никто не знал про нее, никто не мог позариться.

Дорожки наши, конечно же, разбежались в разные стороны. Если уж совсем по честному, то разбежались они давным-давно, задолго до того, как на нас упали эти зеленые тысячи в железных чемоданах. Но только мои друзья поспешили забыть про меня. Дорожки наши, может, и разбежались, только нам самим разбегаться было рано. Мы ещё не дошли до той самой заветной развилки, где могли спокойно помахать друг другу ручкой, или плюнуть друг другу в лицо, смотря по тому, как мы дойдем до этой развилки, и разойтись, или разбежаться. Мы ещё были нужны друг другу. Поодиночке мы не выиграем эту нашу личную маленькую большую войну…

Мы подъехали к дому Гали, так и не сказав друг другу ни слова. Да и зачем? Мы бы все равно не поняли один другого, и никакой переводчик нам не помог бы. Мне не в чем было оправдываться, а у неё не было права меня в чем-то обвинять.

Ирина достала из изящной сумочки, которую она, когда гримировалась под старушку, вложила в старую и потертую, флакон с лосьоном, вату и стала приводить в порядок лицо, брезгливо и старательно стирая грим.